С Натой мы помирились: великая сила
ночной любви способна загладить даже серьезные обиды. Скрепя сердце
пришлось согласиться с ее присутствием в отряде. От прежнего плана
— провести рейд силами пятидесяти всадников — я отказался. Слишком
большой отряд, чтобы скрытно действовать на чужой территории. Утром
наш небольшой отряд насчитывал всего пятнадцать человек: мы с
Натой, Богдан, Баск и Борд со своим десятком лучших всадников.
Тепло попрощавшись со своей гвардией и озадачив Терса
необходимостью изготавливать арбалеты днем и ночью, выдвинулись в
путь. Проезжая мимо порта, не увидел судна капитана Балта на рейде.
«Зерг» ушел в дальнее плавание, пользуясь утренним отливом.
До Мехика была неплохая дорога,
проходящая через множество мелких поселений в пару десятков домов.
По дорогам встречались повозки, крестьяне везли товар в столицу.
Они загодя сворачивали в сторону и пропускали наш отряд. Со слов
Борда, неоднократно бывавшего в Мехике, при неспешном продвижении
рысью дорога занимала трое суток.
Первую ночь мы провели в небольшом
постоялом дворе, где всего было две комнаты. В одной разместились
мы с Натой, жадно поглощая жареную птицу типа фазана,
приготовленную добродушным хозяином. Богдан, Борд и Баск
расположились во второй помещении, разместив воинов в конюшне, где
прозябала пара старых кляч хозяина. Не знаю, удалось ли им
выспаться, но даже сквозь закрытые ставни до нас доносились звуки
внимания, которые наши жеребцы оказывали клячам хозяина постоялого
двора.
Не знаю, как в Макселе, но в Берлине
заметил интересную особенность: все лошади всадников были
жеребцами. Кобылы использовались для работы в поле, они тащили
повозки и занимались другой сельскохозяйственной работой, в том
числе пахотой. Не знаю, с чем связано такое гендерное неравенство,
но не преминул подколоть Нату, получив в ответ удары по спине
острыми кулачками.
Завтрак состоял всего из ломтя хлеба
и пиалы парного молока. Выйдя на дорогу, хозяин долго благословлял
нас, сжимая в руке полученную от меня полтину. Этого добра у меня
хватало: два объемных кожаных мешочка из казны Берлина были
засунуты за доспех, давя на живот.
Ближе к полудню остановились, дали
лошадям отдых. Богдан отказался взять сменную лошадь, его животное
больше других нуждалось в отдыхе. Крупная пена клочьями выбивалась
из-под попоны, сползая к брюху.