Энни взяла ломоть хлеба с тарелки и, отломив щедрый кусок, дала кошке, которая караулила поблизости. Кошка, жадно схватив хлеб, убежала в угол и принялась есть, урча и посматривая по сторонам. Хозяйка поджала губы, но ничего не сказала.
Через какое-то время неприметная дверь рядом с кухней отворилась, и оттуда выполз чумазый малыш. За ним, пошатываясь, шел второй в коротенькой рубашке, не прикрывавшей попку. Увидев кошку, младший издал радостный крик и сменил направление, взяв курс на нее. Пыхтя и быстро переставляя конечности, он мигом оказался рядом с кошкой и, усевшись, вцепился в ее хвост, а другой рукой вырывал хлеб из ее пасти.
Энни хотела подскочить к нему, но была остановлена его матерью:
— Сидите, а то платье замараете.
Малыш тем временем счастливо слюнявил беззубым ртом горбушку, отнятую у кошки.
— Но он ест хлеб, который ела кошка, — возмутилась Эниана.
— Пусть ест. Он его добыл, — пожала плечами хозяйка.
Поелозив хлеб по набухшим деснам, ребенок протянул обслюнявленную корку брату, тот запихнул ее целиком за щеку.
С нехитрым завтраком путешественники расправились быстро. Энни неотрывно смотрела на малышей, тогда как их матери, казалось, не было никакого дела до них. Хозяйка протирала столы, поливала чахлые цветы в кадках и искоса поглядывала на гостей.
Как только Джером поднялся с лавки, она тут же подскочила к нему и озвучила плату за постой.
— Да это грабеж! — возмутился Джером. — Даже в Париже можно найти дешевле.
— Вот и останавливались бы в Париже, — отрезала хозяйка. — Я вам на уступки пошла, крышу над головой предоставила, — она загнула узловатый палец, — белье чистое дала, — загнула второй. — Ужин вкусный приготовила, — загнула третий.
— Положим, что не такой уж вкусный, — парировал Джером.
— Завтрак, в конце концов.
— Плачу ровно половину от того, что просите, ни единым су больше, — вмешался Кристиан.
— Ну вы и жмот, — прошипела еле слышно Энни, а хозяйка всплеснула руками и упала на лавку.
— Господин герцог, даже если цена кажется вам слегка завышенной... — Энни взяла на себя роль посредника.
— Не слегка, мадемуазель.
— Даже если цена кажется вам завышенной, — продолжила Эниана, — вы могли бы из человеколюбия оплатить столько, сколько просит эта бедная женщина. Тем более ее муж болезный, — Энни вспомнила храпящего на столе пропойцу, — очень болезный.