Этьен застегнул пиджак. Поглядев в окно, свернул накидку и повесил ее на руку.
– Дождь кончился, – громко, как все глуховатые люди, сообщил он, ни к кому не обращаясь.
– Минуту, я позвоню в редакцию, – Гришин, обернув руку платком, взял телефонную трубку и, ожидая ответа, наблюдал, как крепыш уничтожал следы их пребывания в квартире: – «Русская мысль»? Агентами Чека сегодня убит на своей вилле профессор Тоболин, наша научная гордость, известнейший востоковед. Тяжелая утрата. Кто говорит? Его дальний родственник…
* * *
Смерть отца – неожиданная, трагическая, страшная – просто подкосила Евгения Тоболина. Он, не думая, иногда невпопад, отвечал на вопросы окружающих, куда-то ходил, подписывал различные бумаги, договаривался в церкви об отпевании, выслушивал искренние и неискренние соболезнования, читал телеграммы и письма, отвечал на телефонные звонки, а в голове билась одна мысль – все разом рухнуло, весь устоявшийся, привычный мир…
Хоронили отца на маленьком русском кладбище, расположенном на окраине города. День выдался сухой, теплый, проститься с покойным пришли многие, и церковь была полна народа. Чопорные старики, старухи в черном, с кружевными темными накидками на седых головах, товарищи по колледжу, знакомые отца. Запах ладана, тусклое сияние позолоты алтаря и высокого иконостаса, душный, от множества свечей, воздух. Заметив в толпе Павла Сарычева, Евгений кивнул ему. Павел Петрович в ответ прикрыл глаза и перекрестился, тихонько подпевая небольшому хору.
Про Павла Петровича Сарычева среди эмигрантов ходили разные слухи – одни авторитетно утверждали, что он служил у Каппеля, другие, что у Пепеляева, третьи, что воевал в Донском корпусе Добровольческой армии Деникина и кружным путем попал сюда, в Азию. Некоторые рассказывали, что Сарычев якобы незаконнорожденный сын крупного вельможи, что он служил в контрразведке у барона Врангеля, был морским офицером на Балтике. Ходили байки про его удачливость в карточной игре и что он вроде бы не совсем чист на руку за игорным столом. Но прямо никто такого говорить не решался – всем доподлинно было известно, как метко стреляет Павел Петрович. Однажды он на пари сшиб из нагана высоко подброшенный гривенник. Опять же, многие знакомые видели у него серебряный портсигар с выгравированной надписью: «За отличную стрельбу в присутствии Их Императорских Величеств», а Их Императорские Величества зря подобных подарков никому не делали.