Старик сидел совершенно неподвижно, прямил спину и глядел
куда-то очень, очень далеко – за деревья, за дома, за добро и зло.
Обе морщинистые ладони он сложил поверх набалдашника трости –
желтый лист слетел на сучковатые пальцы, и дед воззрился на
бесплатный комплимент осени, складывая губы в улыбку.
Поднес ладонь поближе, любуясь прожилками жухлого листка, и
тихонько дунул, смахивая транзитный грузик.
- Здравствуйте, - сказал я негромко, готовясь извиниться за
ошибку.
Но старый приветливо покивал мне.
- Здравствуйте, Миша. Присаживайтесь. Сегодня на редкость тепло,
хотя тучки ведут себя подозрительно… - он кивнул на небо, где
вечерняя синь затягивалась хмарью, и тут же невеселая усмешка
перетянула дряблое лицо: – Что, не узнали голос? Сие неудивительно,
вы слышали мои мысли…
- Ну, да… - промямлил я.
Мой собеседник помолчал, словно размышляя о тщете всего
сущего.
- Знаете, Миша, я по-настоящему рад, что встретил вас, - с
оттягом вымолвил он. Бросил на меня косой взгляд, и заворчал, пряча
смущение. - В кои веки можно не следить за собою, как нелегалу в
тылу вероятного противника!
Мне и самому было неловко.
- А почему тогда, на Кубе, вы удивились? – спросил я малость
деревянным языком. – Сказали: «Странно…»
- М-м… А, ну да, - закивал Котов. – Понимаете, Миша… Мой первый
опыт ридеризма был очень скромен – метров десять, или даже меньше.
Лишь через пару лет я смог взять и расшифровать мысль за
восемнадцать километров. А тут сразу столько! Я специально,
линейкой по карте мерял – сто тридцать кэмэ от Гаваны до Варадеро!
Или… Стоп. Миша, а когда вы впервые ощутили в себе Силу?
- Годика в четыре, - улыбнулся я. – Вылечил девочку из нашей
группы.
- Ах, так вы целитель… - обрадованно затянул мой собеседник, и
нахмурился. – Хм… Всё равно, это ничего не объясняет. А скажите,
Миша… Вот, когда вы лечите, то сильно устаете?
- Ну-у, года четыре назад выдыхался просто! А сейчас
нормально…
Я с подозрением присмотрелся к Котову – да нет, никаких происков
или умыслов… Сидит, губу жует задумчиво, шевелит седыми усами…
- Миша… А еще какая-нибудь сверхспособность есть у вас?
- Была, - в моем тоне преобладало кроткое терпение. – Я называл
ее сверхскоростью. Она пропала у меня в десятом классе, осенью. Это
был первый симптом, но до меня тогда не дошло. А после Нового года
жутко разболелась голова… И, как назло, энергия – по нулям! Рак
мозга.