— Да что вы себе позволя… — он резко сел на кровати.
— Помолчите! — перебила я, принимаясь гневно расхаживать по
шатру из стороны в сторону. — Этот вопрос должна задать вам я. Что
вы себе позволяете, господин Кроули? Как только посмели?
— Да что я, собственно, сделал? — зевнул он.
— ВЫ! Вы!!! — Я начала тыкать в него пальцем с таким
остервенением, будто это была шпага, пронизывающая его сердце. — Вы
ведь все это специально подстроили. Так? Признайтесь, Кроули! Чтобы
избежать разговора о ваших грехах!
Мужчина принялся хохотать.
— Что я подстроил? Ливень? Вы сейчас серьезно? — наконец
отхохотавшись, спросил он.
— Не прикидывайтесь идиотом. Вы знали, что я буду уставшей после
магического перенапряжения, и нагло этим воспользовались. А потом…
потом…
Я задохнулась от гнева, пытаясь подобрать слова.
— Что потом? — решил подсказать мужчина. — Возлег с вами на одно
ложе?
Я все же хлестнула его по щеке.
Яростно и со всей злостью.
Кажется, такой реакции он от меня не ожидал.
— Думаете, что если я слуга Божья, то обязана всепрощать? —
процедила я. — Прежде всего я женщина и требую уважительного
отношения. А не вот это все!
Кроули смотрел на меня, прижав руку к щеке, и я могла лишь
догадываться, что творится у него внутри, но вот в его глазах
плясал огонь.
И это был не отблеск случайного фонарика или свечи…
Кроули поднимался с кровати, выпрямляясь в полный рост.
— Уважительного отношения, значит, аббатиса? — медленно произнес
он, будто нарочно растягивая слова. — Именно это я и сделал, когда
вышел из шатра, чтобы принести вам чай и еду.
Я проследила за взглядом Кроули и уткнулась в стоящий возле
кровати поднос. На нем и вправду стояли чайник и тарелка с
нетронутым съестным.
— Но я обнаружил вас спящей и, простите, сопящей, будто
беременная ежиха. И как джентльмену мне совести не хватило будить
вас. Но в следующий раз я точно буду знать, что делать — растолкаю,
проведем разговор по душам о грехах, а после отправлю вас спать на
лавку с прислугой. Раз рядом со мной на кровати для вас слишком
оскорбительно!
Я вспыхнула от новой порции гнева.
— В приличном обществе мужчина уступает место женщине!
— Не спорю, в приличном так бы и поступил. Но вы, аббатиса,
общество духовное, — Кроули усмехнулся и с издевкой продолжил: —
Безгрешное и отрекшееся от мирских удовольствий. Так что лавка,
аббатиса, и так и быть — я выделю вам одеяло.