– Идем медленнее, – тихо по цепочке скомандовал я первой сотне,
за которой шел сам. – Щиты на руку.
Обычно, в походе тяжелые щиты черных висят на ремнях за спиной.
Но не думаю, что толимеки что-то заподозрят в этом
перестроении.
– Аскуатла, – скомандовал я взволнованному командиру
разведчиков. – Иди назад, прикажи Глыбе остановиться накапливайтесь
вместе с золотыми. А как только начнется заварушка – сразу обходите
врага и атакуйте в спину!
Примерно так и вышло. Мы не учли лишь, что враги засели с обеих
сторон. Запела дивная птица, лес зашевелился и заголосил
душераздирающими воплями. Размалеванные рожи с оскаленными пастями
ринулись на нас, и, как бы мои воины ни были готовы к удару, их всё
равно застали врасплох.
Что нас спасло от больших потерь? То, что горный кряж был слева.
Толимеки решили (и справедливо решили), что стрелять сподручнее с
горки, а не из ямки. Поэтому почти все копьеметатели, пращники
сосредоточились слева. А слева у черных на руках висели огромные
щиты. Которые и приняли на себя почти весь смертоносный град
засадников.
А потом враги кинулись в бой. Неумело, неорганизованно,
недружно. Как только и умеют это делать воины, не обученные
маневрировать крупными толпами. Да, поодиночке они, возможно, были
и круты. Только крутых одиночек снова встретил почти монолитный
строй. На этот раз ополченцы действовали лучше и не подвели своих
старших товарищей черных. А когда в спину толимекам ударили стрелы
и дротики, горе-засадникам резко стало ясно, что пора делать ноги.
Только вот делать их было особо некуда. Тем, что атаковали справа,
с низинки, еще получилось бежать, так как их не успели окружить, а
вот стрелков с горы побили или попленили почти всех.
– Столица приморцев явно близко! – крикнул мне распаленный боем
Глыба. – Надо спешить! Ворвемся по их свежим следам!
Я согласился. Три двадцатки черных оставили, чтобы те вязали
пленных, помогли раненым и собрали оружие, а остальные ринулись за
убегающими. Воины Брата Гнева бежали по тропе плотной колонной, а
золотые и белые неслись широким фронтом прямо через лес. Менее чем
через 20 минут мы выскочили на открытое место. Пологие склоны были
полностью усеяны хлопчатником, словно на землю натянули гигантские
бараньи шкуры. А вдали, в ложбинке, словно в складках этих шкур,
раскинулась Хокотиль. Не суровая каменная Куалакана, а теплая
глиняно-соломенная деревня. Не такая уж и большая (я потом понял,
что видел лишь часть приморской столицы).