– Не надо!
– Вы ранены, – вскинул бровь принц. – Шок пройдет, и шагу не
сможете ступить.
А ведь он прав. Пока мы поднимались по склону, я уже еле шла.
Дальше будет только хуже. Не приведи Богиня, еще болезнь какую
подцеплю. А этого мне точно не хотелось.
– Тогда… Тогда я сама, – упрямо заявила я, на что принц пожал
плечами и протянул мне обрезки рубахи, а сам отвернулся, загородив
мои босые ноги спиной.
Было неудобно перевязываться сидя на лошади. И если с левой
ступней я справилась быстро, то взявшись за правую – чуть не упала
и схватилась за плечо Рензела. Принц напрягся, посмотрел на мою
руку, но с места не сдвинулся. Ограничился только протяжным
«хм-м-м», на что я предпочла не обращать внимания. И когда
израненными пальцами закончила затягивать последний узелок,
произнесла:
– С-спасибо.
– Не за что, – коротко ответил принц.
Он окинул меня взглядом, но дольше всего задержался на моих
ладонях, плотно прижатых к груди, чтобы скрыть их дрожь.
– Теперь понимаю, почему отец вами так дорожит, – заметил он, а
я удивилась:
– П-почему?
Но принц не ответил и устремил все внимание к утесу, где
послышались голоса и показались макушки шлемов стражников. Десять
мужчин с трудом втащили привязанную к толстым веткам Злату. И при
виде нее, у меня в душе опять все перевернулось. Лошадь больше
напоминала глыбу льда, нежели что-то живое. Даже грива и хвост не
колыхались, а застыли, словно выточенные из камня. На миг даже
показалось, будто принц солгал, и Злата уже давно не спит. Но моя
ладонь все еще помнила тепло ее дыхания, и это помогало
держаться.
Путь до замка прошел как во сне. Я боялась посмотреть назад, где
стражники несли Злату. Боялась оглядываться по сторонам и заметить
осуждение на лицах людей. Ведь из-за меня уже пострадала вторая
живая душа. Боялась смотреть на принца, ведущего под уздцы жеребца,
потому что при виде него душу разрывали противоречивые чувства.
«Почему он меня спас?» – из-за этого вопроса еще больше начинало
казаться, что я сошла с ума, и в ту злополучную ночь на меня никто
не нападал. Кинжала нет – его забрал Ларис. Порез на щеке исчез.
Следов крови не осталось. Не удивлюсь, если зайду в свою прежнюю
комнату, а там царят чистота и порядок, да окошко новое сверкает
чистотой. И только раны Уфа подсказывали, что все происходило на
самом деле. Пусть сам стражник ничего не помнит.