– Вы…
– Не спешите благодарить, леди
Цессара. Возможно, вы еще передумаете, – остановил меня принц. –
Библиотека – лишь начало нашего занимательного разговора, который
состоится после ужина.
Его губы опять растянула коварная
улыбка, а из тени дверного проема показались слуги – мужчина в
строгом черном костюме с белым воротником и девушка в черном платье
с белым передником. Они как один, будто годами оттачивали свои
движения, поставили перед нами приборы. И только ушли, как
появились двое других слуг, в точности такой же одежде и… с точно
такими же лицами! Братья и сестры близнецы. Вот это редкость.
Они наполнили наши с принцем бокалы
кроваво-красным вином, вкусом похожим на жидкое пламя с вишневым
ароматом. Мне хватило одного глотка, чтобы вспыхнуть. Тепло
разлилось до кончиков заледеневших пальцев, а волнение утонуло под
волной винного жара. Скоро слуги принесли кушанье: зажаренное на
углях мясо, запеченный картофель, салат из овощей политый лимонным
соком… Вкусно! Невероятно вкусно! Что-что, а готовит королевская
кухарка просто великолепно.
Крепкое вино и вкусная еда меня
разморили. Если поначалу я старалась быть бдительной, потому что
последние слова принца сильно насторожили и дали четко понять, что
не все гладко пройдет в нашем ужине, – то стоило закату погаснуть
за макушками рододендронов, как я совсем расслабилась. Так еще
принц вел себя порядочно. Разговоры вел приличные‚ без хитрого
подтекста, а если вдруг касался неприятной для меня темы, то не
настаивал на ответе. Позволял промолчать или повернуть наш разговор
в другое русло. Поэтому я тоже не пыталась поймать принца на
каком-нибудь случайном слове, однако заметила, что почти весь наш
разговор строился на моем прошлом или моей семье.
– Леди Ярла Адье – ваша мачеха,
насколько я знаю, – заметил принц, покручивая в пальцах бокал с
вином, а я чудом удержалась, чтобы не скривиться.
Сколько ни старалась избегать о ней
разговоров или случайно упомянуть, принц вдруг сам затеял беседу о
женщине, которая отравила ядом все мое детство. Но о родителях
плохо не говорят, даже приемных. К тому же сколько бы я ни злилась
на Ярлу и ненавидела ее, все-таки отчасти была ей благодарна. Лишь
благодаря неприязни мачехи я не стала второй Линни в нашей семье, у
которой, кроме красивых тряпок, женихов и сладостей, в голове
больше ничего не было. Она даже читать почти не умела, что
старательно скрывала за ленью.