Нелюбимая, нежеланная самым близким людям.
В шесть меня отослали в поместье в сопровождении пары
гувернанток. Там прошло несколько относительно счастливых лет. Я
училась, читала все подряд и обрела первых в своей жизни друзей.
Ребята из деревни, вместе с сыном управляющего поместьем, тайком
проникли в господский сад. В начале рассматривали меня во все
глаза, как диковинку. А я сидела с книжкой на скамье и с не меньшим
любопытством разглядывала их. Смуглым сорванцам казались странными
мои светлая кожа и волосы, но через полчаса мы уже весело играли за
оградой поместья, подальше от глаз моих гувернанток.
Я часто убегала к друзьям после уроков, это был риск, и однажды
он привел к катастрофе. Тогда герцог явился с одной из внезапных
проверок моей успеваемости, и нашел меня не в доме, а на
деревенской улице, где я играла с крестьянскими детьми в салочки —
совершенно неподобающее поведение для юной сьерры. Разразилась
буря, нет — ураган! Отец за ухо отволок меня в поместье, а оттуда,
уволив нерадивых гувернанток, вернул в столичный особняк.
Отец… Надо отдать должное герцогу, несмотря на раздражительность
и нетерпимость к малейшим ошибкам, он уделял внимание моему
обучению, нанимал учителей, заставлял отчитываться о пройденном.
Благодаря ему, к семнадцати годам я знала тот минимум, который
необходим девушке из знатного семейства в дальнейшей жизни — для
поступления в университет или замужества. Несмотря ни на что, меня
воспитали как благородную сьерру. Я должна сказать спасибо за такую
милость? Да ни за что, ведь это лишь дань светским условностям, а
не искренняя забота и любовь. Мне казалось, герцог Оленрадэ вообще
не способен на такие чувства, но с рождением сводного брата,
наследника титула, убедилась, что это не так.
Долгое время после смерти моей матери герцог не женился, но пять
лет назад все же вступил в брак с юной вдовушкой — баронессой
Кеннвиг. С появлением в доме сьерры Доретт, началась ее тайная
война против меня. Мачехе был тогда двадцать один год, мне —
одиннадцать, разница в возрасте небольшая и я надеялась найти в ней
друга. Но не случилось: Доретт сразу невзлюбила меня. Единовластно
управляя домом, она считала потерянным каждый хилдо [1], если он
потрачен на падчерицу. Под предлогом обустройства детской для
родившегося наследника, меня выселили из жилой половины особняка на
этаж для слуг, в комнатку старой няни герцога, которая умерла
несколько лет назад. С тех пор помещение пустовало и постепенно
превращалось в чулан для отслужившей свой срок мебели.