— Правда, — сказал он мне еще в самый
первый вечер после моего визита в больницу, — мне пришлось сказать
Лиде, что ты — Сережкина учительница. Степанида Назаровна-то у нас
не молчунья. Рассказала, что приходила красивая и немного
сумасшедшая женщина, которая сбежала от нее на середине
разговора.
— Эта сумасшедшая женщина сейчас
провалится от стыда сквозь землю, — сказала я, снова заливаясь
краской до самой шеи. О господи, о чем я только думала,
заявляясь к нему домой? Думала ли вообще? — Прости. Я создала
тебе проблемы?
— Все нормально, — махнул Ростислав
рукой. — Проблем нет.
— У тебя идеальная жена, — вырвалось
у меня. — Я бы жутко ревновала, узнав, что мой муж иногда возит с
работы и на работу свою коллегу. Сережка-то тоже вряд ли
молчит.
Я поняла, что перегнула палку, сразу
же: его лицо потемнело, а движение, которым он отставил чашку, было
таким резким, что кофе пролился на стол.
— Все нормально, — сказал он
так непререкаемо, что я не решилась даже извиниться за свою
бестактность.
Наш короткий диалог словно спустил
меня с небес на землю. У Ростислава были жена и сын, и коротали мы
время за беседами только постольку поскольку — перед отпуском
Макаров передавал часть текущих дел мне, и нам снова пришлось
задерживаться в офисе допоздна. Ничего другого. Совсем ничего.
Ситуация с Любой только подпитывала
мою уверенность.
История Любы была похожа на мою, за
исключением того, что у Любы было двое детей и приехала она на
Север к родне после тяжелого развода. Люба была по образованию
юристом и специализировалась в договорном праве, и Горский,
прочитав ее резюме и выслушав жалостливую историю и заверения в
том, что работать Люба готова за всех и вся, взял ее без
разговоров.
Юля Жалейко — единственная наша
договорник, вздохнула с облегчением, узнав, что ей на помощь придет
опытный работник… и, как оказалось, зря.
Люба без нареканий отработала первый
месяц, но потом ее малолетние дети, видимо, переживая
акклиматизацию, стали поочередно болеть. Больничный раз, больничный
два-с, потом заболела сама Люба, а потом снова младший ее ребенок,
и однажды, на планерке у Макарова, которая бывала у нас каждый день
следом за «большой», у директора, Юля осторожно намекнула, что
работы у нее по самую макушку, а разгребать по-прежнему приходится
одной.