все
равно примут.
От его тона я немного оторопела.
Макаров забрал у меня лист, приложил его к стене, нимало не
смущаясь, и написал в своем поле «Согласовано». Дата, подпись.
— Что же, формальности соблюдены.
Всего вам доброго.
Он продолжил свой путь наверх, а я,
забрав заявление, поспешила вниз. Ну, как поспешила... Закусила
губу, буквально заставляя себя передвигать ноги. Тело странно не
слушалось и все уговаривало меня вернуться наверх, догнать
Ростислава Макарова и сначала влепиться в него носом, а потом
начать снимать с нас обоих одежду.
Я и не знала, что у меня есть
якобсонов орган.
Моя предшественница Виктория
Степановна Бабкина и Ростислав Макаров просто обожали друг
друга. Так обожали, что когда начинали высказывать друг другу это
самое обожание, к кабинету замдиректора лучше было не подходить
ближе, чем на километр. Виктория Степановна вылетала из макаровских
владений красная, с всклокоченными волосами, с раздувающимися
ноздрями — и да, вернувшись к себе, она начинала обожать и нас,
сначала всех вместе, а потом каждого по отдельности — видимо, чтобы
мы не чувствовали себя обделенными.
Логично, что в какой-то момент
взаимного обожания у Бабкиной и Макарова стало слишком много.
Спустя полгода после моего появления в компании Виктория Степановна
решила, что пора и честь знать, и написала заявление на увольнение,
предварительно высказав в глаза и Горскому, и Макарову все, что
накопилось на душе.
Михаил Владимирович согласился
уволить ее этим же днем.
Мы искренне предполагали, что
начальницей отдела станет Влада, но в обеденный перерыв директор
вызвал к себе в кабинет меня и сообщил, что вместо Бабкиной
руководить теперь буду я.
Получите и распишитесь, Юстина
Борисовна. Теперь обожать будут вас.
— Но я же... — начала я было
растерянно, но Михаил Владимирович кивнул за мою спину, где
безмолвной статуей с самого начала нашего разговора стоял
Макаров.
— Ваш начальник вам все
подскажет.
— Подскажу, конечно, — сказал тот
вежливо, когда я обернулась. — Не бойтесь, Юстина Борисовна, в
обиду я вас не дам. Все будет хорошо.
В его голосе была такая явная ирония,
так что я тут же ощетинилась и сказала, что ничего не боюсь.
Господи, да это же моя работа, только чуть больше ответственности.
Да и девчонки у меня... Они же такие доброжелательные. Если что,
расспрошу Владу, она наверняка все знает.