И пусть кедр и сандал никуда
не делись, и воспоминания о том, как иногда мне было с ним весело и
хорошо, время от времени возвращались и заставляли сожалеть — я не
могла и не хотела пытаться что-то между нами восстановить.
Вокруг меня и без того уже было
достаточно руин.
В начале августа у меня случилась
вторая внематочная беременность и я, взяв отпуск на месяц вне
графика, собралась домой. Я была еще слабой после операции и
отработала после больничного всего неделю, но Ростислав согласовал,
а Горский подписал заявление без вопросов.
Я могла бы дождаться октября, но не
могла.
Я была на пределе.
Костя приходил в больницу трижды, и
только однажды я встретилась с ним и поговорила — чувствуя себя не
менее отвратительно, чем в день, когда солгала ему о себе и
Ростиславе. Его взгляд, его глаза, полные сочувствия и сострадания,
и все же, быть может, даже не осознаваемо для него самого
спрашивающие меня о том, а чей это был ребенок, прожигали
меня насквозь.
Моя грязная ложь — и полуправда,
которую теперь она за собой скрывала, — разрушала его.
Его жестокая правда разрушала
меня.
Мы разрушали все, к чему прикасались,
но теперь Костя не уходил от меня, чтобы попытаться не вернуться, а
оставался рядом, что значило, что он мне все-таки не
лгал.
— Я поеду с тобой, — сказал Костя,
пока я собирала вещи в чемодан на колесах. — Ты еще дохлая, а
чемодан нагрузишь гостинцами, я тебя знаю. Тебе сейчас нельзя
тяжелое таскать.
— Незачем, — сказала я резко, подходя
к шкафу с одеждой и открывая его. — Меня папа встретит, чемодан
донесет. Да и не возьму я много. Знаю, что нельзя.
Костя закурил прямо в комнате — я в
последнее время и не пыталась это ему запрещать, — поставил
пепельницу на журнальный столик и мрачно наблюдал за мной,
бестолково бродящей по комнате туда-сюда.
— Я могу вообще жить отдельно, —
заговорил он снова спустя пару минут. — Побуду у отца или в
Бузулуке в гостинице. Если что будет нужно — позвонишь, я
приеду.
— Ну да, конечно, в гостинице он
будет жить! — возмутилась я, останавливаясь рядом и глядя на него
сверху вниз. — Я тогда глаз показать по деревне не смогу. С ума
сошел совсем?
— Да какая мне разница?.. Иди сюда,
хватит мельтешить. — Костя потянул меня за руку, и я уселась рядом
с ним, но тут же нахмурилась и отвела взгляд. — Я не хочу отпускать
тебя одну, ясно? Ты только из больницы вышла. Тебе сейчас беречь
себя надо.