Наверное, нужно дать ему какой-то
знак. И она делает то, что подсказывают ей инстинкты: подается
ягодицами назад, и чувствует, как Григорий гладит ее по бедру и как
его пальцы снова тянутся к клитору. А вот это уже совсем не то, что
ей сейчас надо, и она резко сжимает бедра. Григорий поспешно
убирает руку, но Яра разворачивается к нему лицом, смотрит в
глаза.
— Давай, — предлагает она, прекрасно
зная, что он поймет, и просит, пока решимость не иссякла. — Без
всяких прелюдий.
Грач смотрит на нее так серьезно,
будто она ему не секс предлагает, а свою почку.
— Ты уверена? — спрашивает он.
— Да, — просто отвечает Яра и
улыбается, приподнимается и трется носом о его нос — простое
действие, которое раз за разом вселяет в нее покой и
умиротворение.
— Ладно, — выдыхает он и целует
ее.
И Яра думает, что они вот сейчас и
начнут, но Грач снова отстраняется и тянется к тумбочке.
— Очень неловкий, но необходимый
момент, — нервно смеется он.
Ах да, презервативы. В Яре снова
просыпается первооткрыватель. Ей хочется взглянуть, как это будет,
и уж тем более наконец увидеть то, с чем она так плотно
провзаимодействовала прошлым вечером. Что ж, вживую выглядит так же
хорошо, как и ощущалось.
Ладно.
Ладно…
Она снова чувствует легкое
беспокойство. Но это ведь нормально — волноваться перед таким
важным событием. Сердце берет разгон, кровь приливает к щекам и сам
собой втягивается живот.
— Захочешь остановиться, скажешь, —
серьезно говорит ей Григорий. — В любой момент. Поняла?
Яра неуверенно кивает. Чего уж тут
непонятного? Только прямо вот вообще в любой можно? Или все же есть
какой-то, когда нет? Наверное, нет смысла уточнять, разберется в
процессе, не маленькая…
А Гриша тем временем вновь находит ее
губы своими. Что ж, пожалуй, если он не будет выпускать ее из
объятий в процессе, то все пройдет хорошо. Григорий целует ее лицо,
и шею, и грудь, и живот, и бедра, и это очень приятно и просто
прекрасно, а потом его глаза снова оказываются напротив ее.
— Постарайся расслабиться, — не без
волнения просит он, гладит ее по волосам. — Представь, что мы на
тренировке, отрабатываем что-нибудь вдвоем.
Его забота безумно приятна. Только
вот про тренировку он зря, потому что…
— Ты не поверишь, сколько раз на
тренировке я представляла, что мы что-нибудь с тобой
отрабатываем…