Но Гриша все же ускоряется, и Яру
настигают совсем другие ощущения. Что ж, кажется, осознанность и
неспешность могут немного подождать. Яра откидывается на подушку и
с удивлением обнаруживает, что в процессе очень сложно дышать, но
воздух словно и не нужен, но потом все равно ловит немного, и
выдыхает то, что ей сейчас кажется самым важным.
— Гриша… Я люблю тебя…
Не то чтобы она ни разу не
произносила эту фразу за последний месяц. Произносила, конечно.
Несколько раз точно. И шутливо, и серьезно. Но явно не так, как это
вышло теперь.
Судя по всему, для него эти слова
становятся спусковым крючком.
— И я тебя, — шепчет он в первый раз
за месяц.
После Яре кажется, что внутри она
больше, чем снаружи, и ей тесно в собственной коже, и лишнее
находит выход, проливаясь слезами.
Глупо-то как. Она же не какая-то там
экзальтированная девица, чтобы рыдать по поводу и без. Она пытается
незаметно вытереть слезы о подушку, но Григорий аккуратно
разворачивает ее лицом к себе.
— Все хорошо? — спрашивает он.
И тогда Яра улыбается ему. И сама
чувствует, что улыбка выходит абсолютно счастливая. Грач улыбается
в ответ. Он выглядит расслабленным и довольным одновременно, каким
бывает очень-очень редко.
— Все нормально, так бывает, — он
вытирает слезы с ее щек большим пальцем. — Хочешь шоколадку?
Шоколадку? Серьезно?
— Хочу, — осторожно соглашается Яра,
— но сначала воды.
Гриша приносит ей стакан воды, а
потом как по волшебству достает из тумбочки плитку, вскрывает,
отламывает кусочек и кладет ей в рот. Даже двигаться не нужно…
Долька приторно-сладкая, тает на языке. Яра предпочла бы не
молочный шоколад, а горький, но для такого случая это именно то,
что надо. И вообще, если верить ощущениям, она в сказке… И для
этого нужно было всего лишь лишиться девственности? Что ж ей
раньше-то никто не сказал?
Впрочем, не всего лишь. А именно с
ним.
Она рассасывает дольку и
проглатывает, и Гриша протягивает ей еще. Яра чувствует себя
птенцом, которого кормит заботливый родитель.
— Как это тут оказалось? — спрашивает
она, глотая третий кусочек.
Григорий вдруг краснеет.
— Ну, я готовился, — отводит глаза
он.
Вот это да. Так правда бывает, или ее
сбила машина, и она сейчас в коме, вот мозг и сочиняет для нее
истории поприятнее?
— Ты в курсе, что ты самый
лучший?
Самый надежный. Самый-самый. Ее.