А Грач тем временем доходит до ее
столика и тяжело вздыхает.
— Идём домой, — спокойно просит он. —
Нечего шляться по городу ночью. Даже телефон с собой не взяла, ты
вообще о чем думаешь? Пошли, Яра. Я тебя здесь не оставлю.
На самом деле Яра очень хочет домой.
Только не с ним. Потому что пойти с ним — все еще значит предать
себя. Она должна вернуться сама, верхом на коне, продемонстрировав
свою взрослость и независимость. Бросить на него гордый взгляд,
собрать вещи и удалиться, не сказав ни слова. Чтобы Гриша понял,
что потерял… То есть, чтобы понял, что был не прав, и что мозгов у
нее все-таки прибавилось…
— Яра, — зовет Грач, и в голосе у
него столько печали, что она невольно прислушивается. — Я был
неправ. Ты не заслужила моих слов. Прости меня. Давай поговорим.
Только не здесь. Пойдем, пожалуйста. Ты уже заплатила или мне…
— Деньги у меня есть, — выплевывает
Яра. — Я все оплатила.
— Тогда пойдем в машину. Все обсудим.
Нормально, спокойно.
А в машине тепло. И можно будет
попробовать отогреть ноги. Ладно, ей в любом случае нужно вернуться
домой, а Гриша все равно не отстанет. А завтра утром она соберет
вещи и уйдет…
Ага, уйдет она… Завтра утром на
работу. Но в течение дня можно попытаться найти подходящее жилье, а
вечером съездить, посмотреть и арендовать. Денег, правда, от аванса
совсем не осталось, а до зарплаты еще неделя, но можно попробовать
занять у Риты. В отличие от нее она устроилась в хорошее место,
бесконечно хвастается условиями и тем, сколько ей платят. Яра не
завидует, нет. Так, обидно немного…
— Яра…
Яра молча встает, собирает за собой
мусор и идет на выход, по дороге выкидывая мусор в корзину. Простые
действия даруют чувство опоры. Прибираясь вокруг себя, вполне можно
прибраться и в том, что внутри.
На улице совсем холодно. Машина Грача
стоит недалеко, на парковке. Он нажимает кнопку на брелке,
разблокирывая двери, и Яра заскакивает внутрь, позабыв, что хотела
выглядеть гордой и степенной. На пассажирском сидении лежит
поисковый кулон. Запоздало приходит мысль, что можно было наложить
экранирующие чары. А теперь он, наверное, подумает, что она хотела,
чтобы он ее нашел.
А разве она не хотела?
Григорий садится в соседнее кресло и
обеспокоенно поворачивается к ней.
— Замерзла? — спрашивает он так,
будто у него все еще есть такое право, будто после всего, что он
сказал, он и правда все еще переживает о ней.