Рука словно онемела, на лбу выступила испарина волнения.
У него твой ребёнок! Он посадил тебя на цепь, как дворнягу! Запихни свои сраные эмоции куда подальше. Спасайся! Борись! Убегай!
– Дай мне её сюда, – снова шепчет он, так и не открывая глаз.
– Дать что?
– Вилку. Ту, что держишь в руке. Дай мне её, – мягко, так обволакивающе. Я словно с головой погрузилась в сахарный сироп и не хочу из него выбираться.
Но откуда он… Он не мог её увидеть!
– Отдай, Натали. Ты же понимаешь, что этим ты меня всё равно не убьёшь, – его шепот скользит по позвоночнику колючими мурашками. – Давай.
Из темноты выныривает его ладонь, и я словно под гипнозом вкладываю в его руку оружие.
– Теперь нож.
– Нет, не отдам, – пытаюсь вяло сопротивляться, но он касается губами мочки моего уха.
Его губы – крылья бабочки. По телу проходит ток.
– Давай. Осколком чашки, что валяется на полу, ты могла бы меня хотя бы оцарапать. Но этим… – его горячее дыхание скользит по шее, приподнимая волоски на всём теле.
Он снова тянет руку, и к вилке с лёгким звоном присоединяется нож.
Дура, сама же лишила себя пусть призрачного, но всё-таки шанса на спасение. И пусть бы у меня точно ничего не вышло, но я обязана была попытаться. Какая же я дура… Надо слушать свой мозг, а не вагину, но почему рядом с ним второе становится первым, а первое и вовсе уходит в утиль за ненадобностью. Особенно сейчас, под покровом ночи. Сейчас, когда всё кажется каким-то ненастоящим, игрой воображения. Эти блики на стенах, мои наручники, пьяный мальчик-мужчина рядом…
– Кай… Тебя же правда зовут Кай?
– Правда.
– Зачем я тебе? – вопрос, вот уже сутки не дающий мне покоя.
– За тем же, зачем и я тебе – чтобы любить друг друга.
Я смеюсь, и смех мой напоминает завывания душевнобольной. Горло без капли воды словно дерёт наждаком, но я не могу остановиться. Это тихая истерика.
– Любить? Ты серьёзно?! – выплёвываю сквозь хохот. – Думаешь, путь к сердцу женщины лежит через наручники? Или я настолько отстала от ритма современной жизни, что цветы и романтика уже прошлый век, и в моду вошла шоковая терапия? Не сдохла в первые сутки заточения – баба к браку готова!
– Говорю же – мне не доставляет радости видеть тебя скованной, но иначе у нас просто ничего не выйдет. Нам нужно было это уединение. Пусть принудительное, но всё же. Я хотел узнать тебя ближе и хотел, чтобы в первую очередь ты узнала меня.