А тут вот ещё это… Уйти я решил, не дожидаясь, когда от боли
полезу на стенку. И так уже сидел на обезболивающих, метастазы, как
щупальца осьминога, расползались по моим внутренностям. Что вы там
бормочете? Ах, насчёт самоубийства, типа грех? Я как родился
атеистом, так им и помру. Даже Макарыча предупредил, чтобы на моей
могиле никаких крестов не было, а просто вертикальная гранитная
плита с выбитыми на ней моим портретом. Деньги я ему оставил в
достаточном количестве, а в честности партнёра по шахматам не
сомневался. Остальные деньги из заначки порядка пяти тысяч долларов
лежали в банке и, как и эта квартира были завещаны дочери. Вот
приедет продавать квартиру, заодно, может, и на могилку мою
заглянет, Макарыч ей расскажет, где я упокоился.
Покинуть этот мир добровольно можно разными путями.
Передозировка таблеток, выход с балкона моего 12-го этажа, вскрытие
вен, повешение в гараже, или даже угореть там же, завести мотор и
угореть при помощи тянущегося в салон от выхлопной трубы
шланга…
Но я решил уйти красиво, застрелившись, хоть и не был боевым
офицером – моё армейское прошлое ограничивалось двумя годами службы
в пограничных войсках. Могло быть и три, но в начале 1967-го
вступил в силу закон, который установил, что призывать теперь нужно
на 2 года, а на флот на 3 года. Кстати, «дедушкам» не очень
понравилось, что они дослуживали третий год, а «духам» предстояло
служить всего два года. По всей Советской армии такое творилось.
Новобранцам сразу пришлось испытать на себе пресловутую
«дедовщину», собственно, тогда и зародившуюся.
Мне, призвавшему весной 67-го, поначалу тоже пришлось несладко,
но недаром же у меня к тому времени имелся I юношеский разряд по
боксу. Когда я отказался стирать «дедушкам» портянки и двое
оскорблённых в лучших чувствах решили применить ко мне
«воспитательные меры», то одного с сотрясением мозга я отправил в
госпиталь, а второй просто проблевался, когда я зарядил ему в
солнечное сплетение. К их чести, они меня командирам не сдали, в
противном случае «губа» стала бы ещё лёгким наказанием, можно было
бы загреметь и в дисциплинарный батальон.
И вот сейчас, поглаживая кончиками пальцев холодный ствол, я
думал, куда его лучше направить. В висок? Хм… Может получиться не
совсем эстетичное зрелище, если вдруг череп разнесёт на куски. Меня
больше привлекал «маяковский» вариант, с выстрелом в сердце. Именно
туда пустил себе пулю Владимир Владимирович, хотя любители
заговоров и утверждают, что это не было самоубийство, а
Полонская