«Эльви увижу. Жаль, что
дежурство завтра, сходили бы куда-нибудь. Послезавтра
сходим.»
Он укрылся плотнее, отвернулся к
стене, устраиваясь поудобнее и готовясь уснуть, обычно в такие
моменты он вспоминал Ясю, потому что тогда был выше шанс увидеть её
во сне. Но сегодня она не вспоминалась, перед глазами мельтешили
языки пламени и картины разрушений, это не давало расслабиться. В
конце концов, он сделал несколько упражнений на концентрацию, в
центре мира представив заварочную колбу с чаем, освещённую огнём
свечи, вокруг которой выстраивался, нарастая на эту точку опоры,
весь остальной спокойный мир — тарелка для Барта, ложка для Барта,
табуретка для Барта, на которой сложен аккуратно китель для Барта,
лежит, ждёт Барта. А напротив Эльви сидит, тоже ждёт, тоже для
Барта. Было в этом что-то щемящее и неуловимое, в чём он не успел
разобраться, потому что уснул.
Ему снился красивый дворец,
абсолютно белый, не похожий ни на что другое, полный жизни,
гармонии и птиц. Там шумело море, с грохотом разбивая тяжёлые волны
о скалу где-то за стеной, а внутри стены было спокойно, мирно и
безопасно, он ходил по ровным белым дорожкам и водил за руку Эльви,
всю в белом, она молчала и улыбалась. Они дошли до Аллеи Духов,
увидели птицу и поклонились ей. Птица поклонилась в ответ.
***
Дворец Кан как будто спал. Он уснул
так давно, и спал настолько крепко, что многие сказали бы, что он
мёртв. Многие, но не он.
«Мы ещё поживём.»
У ворот главной площади молча стоял
Кан Шеннон, глава младшего дома Кан, ещё даже не старший мужчина,
уже практически не наследник. У него не было ни единой причины сюда
приходить.
«Но я здесь. И пусть сдохнут
все, кому это не нравится.»
Он решительно пошёл вперёд, по
звонкому кирпичу, разносящему звук шагов на всю площадь, звук
отражался от казарм справа и слева, пустых казарм, в которых уже
много лет не жили солдаты дома Кан. В этом доме вообще никто не
жил, давно, с тех самых пор, как этот дом оставила прекрасная Кан
Ро Танг, увозя с собой последние крохи жизни, которые здесь
оставались. Дом начал умирать в этот день, хотя все делали вид, что
это не так, но все знали правду.
Старший мужчина дома Кан тоже начал
умирать в тот день, хотя и до этого никогда не был особенно живым,
предательство сестры его подкосило окончательно, его редкие пьянки
превратились в один вечный запой, и он присоединился к списку
безумных бесполезных взрослых, которым нет дела до маленького
жалкого Кан Шеннона, белого отродья, позора семьи.