– Десяток, слушай мою команду! – Речитативом произнёс я, –
Построившись в линию, совершить атаку на предполагаемого
противника, – Услышав знакомые слова, означающие учебную тревогу,
бойцы слегка расслабились, но продолжали внимательно меня слушать,
– Ориентир – берёза возле берега. Бросок – по команде. Галоп –
перед ударом. Задача ясна?
– Так точно! – Раздался многоголосный ответ.
– Выполнять! – И пятёрка, построившись кривой линией по
направлению к одиноко стоящему дереву, стала медленно набирать
скорость. Выудив из-за спины по дротику, они припали к лошадям, как
бы укрываясь от возможного обстрела. Пока неплохо. До тех пор, пока
они двигались рысью, проблем не было. Но стоило лошадям перейти на
галоп, как уверенность из их движений стала потихоньку уходить.
Один лишь Мурат нёсся на полном ходу с улыбкой на лице, умело держа
равновесие и то и дело подгоняя пятками своего мерина. Вот выживу –
сделаю этого пацана сержантом от кавалерии! Для начала. А потом,
возможно, и старшим офицером станет. Всё-таки успехи он делает
почти во всех сферах. Когда до берёзы оставалось не больше
пятнадцати метров вперёд почти одновременно полетело пять дротиков,
вонзаясь в землю. Такие броски скорее бьют по площади, чем в
конкретную цель. Уж больно большой разброс получается, когда под
тобой то вверх то вниз ходит седло, а сам ты норовишь вылететь из
этого самого седла, рискуя попасть под копыта соседнего скакуна.
Следом за броском вся пятёрка обнажила сабли и, подняв их в
казацком стиле, который я как-то раз увидел в каком-то фильме,
изобразили столкновение с противником. Выглядело изящно и
неповторимо, однако о практической эффективности этого я не имею
никакого представления. Натянув удила и резко затормозив, они
сымитировали рубку с вражеской пехотой.
– Отставить! – Рявкнул я, приблизившись к месту «побоища». Вся
пятёрка прекратила на первый взгляд детскую игру с бритвенно-остро
заточенными клинками. Я подъехал к ним и они виновато потупили
взгляды. Даже Мурат, который, как мне показалось, сделал всё
донельзя хорошо, не выражал гордости ни единым мускулом на лице.
Повисла звенящая тишина, изредка прерываемая фырканьем лошадей и
мерным журчанием ручья.
– Сержант, – Я обратился к Фёдору, что показал себя также
непосредственно, как и остальные в его десятке.