«Черви. Черви. Белые черви... Ааагх... Как больно. Шевелятся... Хоть в петлю лезь... Зудит... Жрут и жрут. Всегдааа. Им всегда надо жрааать. Черви в башке. Черви... Достать острый нож с синей ручкой и надписью «Kitchen Prince», вспороть кожу, расколоть кость черепа и выковырять их всех, всех по одному. Один за другим... Да...»Клим стиснул гнилые зубы, никогда не знавшие пломбы. Протянул руку, цапнул со стола початую бутылку и жадно присосался к горлышку. Палёная водка обожгла, будто яд, но черви немного утихли. Мерзкие обои поносного цвета перестали плавать перед глазами, тупые кружки на них обозначились чётче. Гепатитно-жёлтый свет пыльной лампочки под известковым потолком стал слепить меньше. За грязным, годами немытым окном, потемнело, налилось одним большим и больным синяком. На столе, исписанном матерками и словами из блатняка обрисовалась замызганная стеклянная пепельница, полная окурков. Старые плакаты с голыми бабами вызвали новый приступ тошноты – он знал изгиб и выражение морды каждой, но сейчас, казалось, будто эти шалавы ржали над ним. Издевались... как черви.Черви были давно. Всегда. Или почти всегда. Вроде с детства... Может, со школы. Там что-то случилось. Дерьмовое что-то. Когда они так копошатся в башке, так трудно что-то сказать точно. Дерьмо. В такие моменты хочется перерезать чьё-нибудь горло и смотреть, как выплёскивается кровь. Бульк. Бульк. Бульк.«Да-а-а-а... Хорошо-о-о-о...»Клим невольно вспомнил, как мучил ту приблудную девчонку: то щёку розовую финкой порежет, то волосы зажигалкой подожжёт. Она была домашней, комнатной, лет десять, не больше. Косички светленькие, нижняя губа дрожит от страха, из глаз голубых слёзы ручьём. Чудо какое-то. А кричала-то как, как кричала. Аж сердце заходилось.«М-м-м-м... Ах, детка...»Даже жаль было, что так быстро загнулась. Что он там наврал ей? Что-то про щенка, что ли… или котёнка. Пошла за ним как коза на верёвочке.«Это было сла-а-авно... дааа...»– Вставай, Чёрт. Хватит водку жрать.Клим с трудом оторвал голову от спинки старого кресла. У продавленного дивана с голыми пружинами стоял тощий, как скелет, Гашиш и набулькивал в стопку палёнку. Дружбан опрокинул в рот пойло, шумно занюхал засаленным рукавом дешевой куртки из дерматина поверх спортивного костюма, крякнул и хлопнул рюмкой о стол.– Пошли. Хафиз звонил. Грит, дело есть.