— Или месяц, — с небрежной улыбочкой
на лице подтвердил её слова Алексиос III.
— Хорошо, — кардинал поднялся с места
и чуть склонил голову, — мы подождём.
— Да? — настала очередь удивиться
императору. — В прошлый раз вы говорили, что у вас много дел в
Риме, и торопили нас с ответом.
У священнослужителя не дрогнул и
глаз.
— Дела Святого престола важнее, чем
мои личные.
— Ну, тогда до встречи через неделю,
— отмахнулся от нас император.
Мы спустились вниз и, собрав отряд
охраны, направились в набивший оскомину путь назад из дворца.
— Вернулись мои послушники, — тихо на
латыни сообщил мне кардинал, — корабль готов к отплытию?
Я нисколько не удивился тому, что он
недавно говорил, что мы будем ждать, и тут же сменил риторику.
Видимо, этим хотел усыпить чужую бдительность.
— Да, всё готово. Ремонт окончен, я
лично всё проверил. Продовольствие и вода загружены.
— Тогда предупредите своих офицеров,
ночью мы отбываем, — предупредил меня он.
— Наконец-то, — облегчённо выдохнул
я, — думал, у вас терпение святого великомученика Георгия.
— К сожалению, я не столь преисполнен
святым духом, как он, — покачал головой кардинал, — сегодня
окончательно стало понятно, что, не давая ответ Святому престолу,
василевс унижает нашу веру. А это уже близко к ереси.
— Тогда нам и правда больше нечего
делать в этом бесстыжем и развратном городе, — перекрестился я,
вызвав у кардинала ответные чувства.
— Полностью согласен с вашими
словами, брат, — ответил он и замолчал. Так мы и дошли до нашего
дома, где, подозвав главу охраны, который хорошо показал себя за
это время, я тихо отдал ему приказы. Он понятливо кивнул и ушёл их
выполнять.
12 декабря 1197 года от Р.Х.,
Остия
— Витале, я могу добраться и сам.
После двухнедельного путешествия в
Рим кардинал попытался уговорить меня отпустить его под охраной
нанятого отряда в Остии, но я не соглашался, говоря, что не для
того проделал такой большой путь, чтобы потерять его прямо рядом с
Вечным городом.
— Но я же вижу, какие страдания тебе
доставляют прогулки, хоть и на носилках, — он качал головой, — я
сам вообще с трудом представляю, как можно с такими ранами куда-то
путешествовать. У тебя переломаны руки, ноги, на пальцы вообще
страшно смотреть.
— Вы сами меня учили, кардинал Конти,
— улыбнулся я, приказывая выделить матросов для охраны нашего
кортежа из повозок, которые наняли тут же, в порту, — дела веры
превыше всего. Не спорьте со мной, брат, меня попросили довезти вас
целым и невредимым, я это сделаю.