— Если бы вы остались у нас на
несколько дней, рассказав о своём необыкновенном путешествии, я
была бы вам чрезвычайно признательна, — сказала она загадочным
тоном.
Я перевёл взгляд на кардинала,
который был сейчас по факту главой рода Конти. Он задумался, но
затем кивнул.
— Хорошо, если вы не против, я с
радостью воспользуюсь приглашением, — согласился я, понимая, что
теперь нет другого выхода. Да и интересно было, чем живёт семья
человека, чей дядя был папой до Целестина III. Она явно была
непростой.
Через полчаса с нами простился
кардинал, который сказал, что поспешит отчитаться о своём прибытии,
а затем из комнаты вышли и все остальные, оставив нас с Клариссией
Скотти наедине. Как я уже знал, такое было неспроста, поскольку
обычно знатные дамы передвигались только в окружении либо своей
родни, либо слуг и охраны. Женщина меня не разочаровала.
Поднявшись, она пригласила меня посмотреть её коллекцию картин, и
я, конечно же, согласился. Слуги занесли меня на второй этаж,
оставив в небольшой комнате, где и правда была представлена
живопись, в которой я, к своему стыду, не разбирался. Моё
направление развития было всегда далеко от искусства. Об этом я
честно ей и сказал, когда женщина предложила обсудить кого-то из
художников.
Она, поджав губы, повернулась ко мне,
словно принимая какое-то сложное решение, начав издалека.
— Вы знаете, Витале, что семейства
Конти и Орсини враждуют между собой?
— Слышал об этом лишь от вашего сына,
синьора, — честно признался я, — кардинал рассказывал во время
путешествия, что был крайне удивлён вызовом папы из ссылки, куда в
Ананье его послал он сам, едва получил сан. Да ещё не просто
вызвали, а отправили с весьма важной миссией в Константинополь.
— Нам всем показалось это странным, —
она взяла стул и села рядом с носилками, — я знаю, что вы не раз и
не два уберегли сына от смерти в этой поездке, поэтому могу быть с
вами откровенна, Витале?
— Конечно, — я удивлённо повернулся к
ней, сейчас в этой комнате затевалось явно что-то такое, о чём я не
знал.
— Целестин болен, и смертельно, —
тихо сказала она, нагнувшись ближе, — а после своей смерти он хочет
видеть на папстве своего племянника, кардинала-священника Джованни
ди Сан-Паоло. Весьма ответственного и порядочного человека, но
больше погруженного в медицину и спасение человеческих жизней, чем
их душ.