Мысленно надавав себе пощечин, шагнула назад, в спасительный
покой спальни. Вслед долетело по-славски: "Доброй ночи, минем
шабаки".
К утру я убедила себя, что ничего страшного не произошло.
Подумаешь, увидел меня мужчина полураздетой - так не обнаженной же!
Да и вообще сорочка у меня куда более закрытая, чем туалеты
некоторых придворных дам! Осталось четыре дня, и я навсегда
расстанусь с Аязом. Наши пути пересекутся вряд ли, слишком разные у
нас статусы. Я - леди Оберлинг, внучка кнесса Градского, а он всего
лишь простолюдин. Ну пусть сын купца или зажиточного однодворца,
судя по роскошной одежде. Но все равно мне не ровня. Мне его и на
улице замечать не положено, если он, конечно, не в дедовой волости
живёт. Спрашивать побоялась - ну как себя выдам этим вопросом? Мы
ведь с Герхардом не говорили, куда едем: в Славию к родственникам в
гости, и всё. А уж кто у нас родственники - дело десятое. Хотя я,
понятное дело, подозревала, что коли у Аяза кто-то из родителей
родом из Степи, можем и близко жить. Дедова волость - пограничная.
А вообще кнеса Градского нынешний степной хан ненавидит, за что -
мне так и не поведали, хоть я и выспрашивала. Дед сказал, что я
мала о том знать, а матушка и вовсе руками разводила: дескать,
поссорились они уже позже, когда она отцовский дом покинула. В
общем, нет между Степью и той волостью, где я жить буду, мира и
согласия, а значит, никаких степняков я не встречу, можно не
бояться.
Третий день тянулся как кисель, да еще за окном серый дождь
начался. В карете сделалось невыносимо душно, а окна не открывали,
иначе морось проникала внутрь. Хорошо хоть кучер зажег нам
маг-светильник: можно было видеть друг друга. От скуки спросила
Аяза, сколько ему лет. Почудилось мне, что ли, что он значительно
старше, чем я сперва думала? Оказалось, всего девятнадцать.
Все-таки юнец, мой ровесник.
- Вы, наверное, единственный сын у родителей? - поинтересовалась
я.
- Я первенец, - покачал головой степняк. - У моего отца всего
девять детей, шестеро от моей матери и трое от наложниц.
Я раскрыла рот от изумления: наложницы? Да в Славии полвека как
забыли это оскорбительное для женщин слово! Понятное дело, что
состоятельные мужчины по-прежнему заводят любовниц, но обществом
это осуждается. Посмотрела в смеющиеся глаза Аяза и выдохнула:
шутит, скорее всего. Вряд ли отец такого большого семейства нашел
столько денег, чтобы отправить старшего сына учиться во Франкию.
Неважно. Все мы хотим казаться кем-то другим, оттого и врём
случайным попутчикам. Возможно, и торговец вовсе не торговец, а в
звякающем саквояже прячет яды в склянках, а вдова, к примеру,
наследная принцесса Франкии, везущая дипломатические письма. И Аяз
вовсе не Аяз, а какой-нибудь Нагариман, сын степного хана. Тогда,
пожалуй, можно с ним и подружиться. Я лукаво улыбнулась своим
мыслям, поудобнее устраиваясь на твердом плече Герхарда.