Между тем Герхарду удалось избавиться сразу от двоих разбойников
- вот это выучка! Я всегда знала, что он отличный боец! У одного из
бандитов, похоже, сломана шея. Второй лежит молча и старается не
шевелиться, но дышит. Впрочем, на боку у медведя расплывается слое
пятно: он ранен и, кажется, серьезно.
Раздаётся свист кнута и женский визг: вдовушка с ужасом в глазах
хватается за перебитую руку, из которой выпал не нужный ей больше
кинжал. Дальнейшее я помню смутно, потому что безбородый выпускает
меня из рук, и я, недолго думая, ныряю под карету, чтобы не мешать
мужчинам. Меня трясёт так, что зубы клацают друг о друга. Какая мне
магия! Баба я, глупая трусливая баба! Под дилижансом я не одна:
туда уже забрался торговец. У него в руках оброненный кем-то
арбалет с единственным болтом. Он тщательно прицеливается и
попадает в чьё-то колено. Еще один разбойник валится на землю. Я
изо всех сил зажмуриваю глаза - до огненных мушек, пляшущих под
веками - и начинаю жарко молиться пресветлой матери.
Прихожу в себя, только когда сильные руки выдергивают меня
из-под кареты.
- Живая, - шепчет чей-то сдавленный голос. - Ранена?
Мужчина ощупывает моё тело, прижимая меня к себе, его руки
зажигают в груди потухший было огонь. Широко распахиваю глаза и
вижу очень близко обеспокоенное лицо Аяза. Если бы не он! Уверена,
один Герхард бы не справился со всеми! Благодарю тебя,
пресветлая!
Степняк пугает меня. Его глаза горят безумием. Я шарахаюсь от
него, но не так-то просто вырваться из железных объятий. Кажется,
получилось только хуже: Аяз склонился ко мне еще ближе. Он одного
роста со мной - наши носы едва не касаются друг друга. Со
сдавленным стоном он прижимается ртом к моим губам, жадно раздвигая
их языком. Я от возмущения и неожиданности цепенею, даже не
сопротивляясь, позволяя ему брать всё, что он хочет: и тянуть меня
за косы, заставляя еще больше запрокидывать голову, и по-хозяйски
оглаживать спину и бока, и раздвигать коленом ноги. Никто и никогда
не целовал меня так глубоко, так жарко. Поцелуи Эстебана по
сравнению с этими полуукусами, с языком, овладевающим моим ртом -
детский лепет!
Где-то в глубине души приходит осознание, что король и вправду
был очень деликатен со мной, не позволяя ничего лишнего. В какой-то
момент я сдаюсь, не в силах сопротивляться оглушающей страсти и
охватившему меня огню, и отвечаю на поцелуй с не меньшим
энтузиазмом. Он - победитель, захватчик, завоеватель. Это его
право: взять то, что нравится. Вырвавшийся из груди стон он ловит
своими губами, сделавшимися вдруг невероятно нежными - и отпускает
меня. Я моргаю ошарашено, трогая опухшие губы, а затем со всей силы
бью его ладонью по лицу. На бледной щеке ярко отпечатывается алая
пятерня. С ужасом отшатываюсь и жмурюсь - что я наделала? Сейчас он
ударит меня в ответ, а сил в его руках очень много - я уже узнала
это. Но Аяз только берет мою руку и нежно целует ладонь. Стыд
обрушивается на меня: лучше б ударил!