В дверь постучались: горничная принесла выглаженное платье и
помогла мне переодеться. Восхищаясь моими волосами, девушка
распустила надоевшие мне косы, так мешавшие в пути - я постоянно на
них садилась - и уложила в сложную прическу.
- Если позволите, госпожа, я бы помогла завтра вам вымыть
голову. Такая роскошь! И длина почти до полу, и красивые такие,
блестящие!
Да-да, и тяжелые еще, так что часто к вечеру голова болит. И
цепляются за всё, что можно. И хватают меня за косы кому не лень,
да еще, видимо, завтра весь день с ними провозимся. Вот тебе,
Виктория, и магазины. Вот тебе и новые наряды.
Что делать, сегодня пойду.
Герхард был на меня дюже обижен: не любил он, когда люди на него
глазели да смеялись, но после некоторых уговоров признал, что так
лучше вышло. И рану его целитель залечил, и гостиница хорошая. А
иначе бы трясся в дилижансе и стонал от боли до самого вечера.
Огнестрельное ранение - это вам не шутки. Я благоразумно
промолчала, что услуги целителя понадобились и мне: проклятая вдова
одарила меня огромнымкровопотеком под ребрами. Не стоит ему об этом
знать. И без того его мужская гордость задета тем, что какой-то
мальчишка играючи раскидал десяток человек, пока он стоял
столбом.
- Не поверишь, Ви, я глазом не успел моргнуть, а степняк уже
своим кнутом "щелк-щелк", и тетка по земле катается и воет от боли,
а двое замертво лежат. А ты молодец, сообразила под карету
запрыгнуть. Правильно сделала, правильно.
Я кивала головой, кисло улыбаясь: слышать даже имя Аяза мне
совершенно не хотелось.
Зато Герхард перестал злиться на мою выходку и наивно согласился
пойти в банк, а потом за покупками, не понимая, чем это ему грозит.
Не просто пошел - побежал вприпрыжку, как молодой козлик.
Соскучился по движению, да город поглядеть интересно. Выдержал он
даже дольше, чем я ожидала, сломавшись аж на седьмой лавке. Да и то
скорее оттого, что она была чисто дамской: с чулками да
панталонами. Еще дура-модистка начала ему строить глазки, здраво
рассудив, что коли мужчина в лавку заглянул, надо хватать его
тепленьким. Не знает, что медведь женщин побаивается. С ним так
нельзя, надо издалека начинать: улыбнуться робко, глазки опустить.
Через неделю гляделок можно попробовать заговорить, но осторожно и
недолго: про погоду там или про происшествие какое. А эта сразу
нахваливать его начала, вот он и сбежал.