А он меня стиснул в объятьях да троекратно расцеловал.
- Бедовая ты девка, Виктория! - заявил он весело. - Только
явилась, а уж сразу в историю попала. Хорошо, что невредима
осталась. Я как письмишко твоё получил да про ограбление узнал, так
чуть не помер. Веришь-нет, сам на коня вскочил и помчался в Даньск.
Вон Яра даже обогнал! Эх, староват я стал такие скачки устраивать:
спину ломит теперь.
- Вы, дедушка, кокетничаете, - пожала плечами я. - Ничего вы и
не старый. Сил полны.
Дед цепко ухватил пальцами мой подбородок, повертел лицо.
- Разговорчивая ты уродилась, да? Дерзкая? Мать-то тихоней была.
Хорошо, что ты смелая. Нравишься ты мне.
Я потрогала подбородок. А мне что-то дед не больно по душе.
Скользкий какой-то. А ведь мама предупреждала, а я не верила.
- Отец, ты бы шубу надел, - раздался от ворот густой мужской
голос. - Опять спину застудишь!
Я выглянула из-за дедова бока: никак дядько мой объявился?
Помню, лупцевала я его знатно, а он ничего, не жаловался. Терпел
все мои выходки. Ай хорош детинушка! Высоким не вырос, не в кого -
дедова жена Линда маленькая, как птичка - но сложен отменно. Кудри
огнем горят, а кожа чистая, смуглая. Несправедливо, конечно: у меня
весь нос конопатый, а у этого рыжего - ни одной веснушки!
Дядько Ярослав был меня всего на год старше - родился он уже
после того, как мать в Галлию уехала. Оттого и заставляли его со
мной возиться, когда я здесь гостила. Его, да сестрицу мою
двоюродную Людмилу, дочь лесного оборотня Волчека. Всё лето мы
втроем и бедокурили. Яр обычно вину на себя брал: и поле сожженое,
и гусей испуганных, и битву на яйцах. Но вот свиней в телегу он
придумал запрягать, я побоялась.
Сейчас стоял он с дедовой бобровой шубой в обнимку и
рассматривал меня с самым серьезным видом.
- Что я вижу! - наконец, широко улыбнулся он. - И эта красавица
- моя племянница? Та, что меня в речке едва не утопила? Та, что мне
глаз яблоком подбила? Поверить не могу! А косы-то какие отрастила,
гляди - оттаскаю!
- Догони сначала! - привычно огрызнулась я. -
Рыжий-бесстыжий!
Мы переглянулись и расхохотались - словно и не было тех долгих
лет разлуки. Яр сбросил шубу отцу, а сам шагнул ко мне и крепко
обнял.
- Целоваться не будем, - предупредил он. - А то ты мне нос
откусишь, волчица!
Ага, помнит, что я оборотень!