Три минуты? Не вечность? Сомнительная
победа – быть сильнее, холоднее и равнодушнее Карлотты Таррент,
урожденной Гарвиак.
– Идем, – могильным голосом велела
мать. – Я отведу тебя в келью в Восточном крыле. А ты выполнишь то,
что я тебе прикажу.
4
Даже не верится, что именно сейчас
переступаешь ненавистный порог. Оставляешь в прошлом проклятую
камеру. Навсегда.
Что бы ни случилось впредь – даже
самое жуткое! – там будет уже другое жуткое. А
этот кошмар – позади.
Темные коридоры – как в недавнем сне.
А факелов так мало, что можно и не заметить. Позади вместо чудовищ
– Башня Кающихся Грешниц. Стала-таки предсмертной камерой.
Хотя здесь есть и иные монстры.
Поопаснее. Спят в кельях. И сторожат ворота монастыря.
Если те, кто спят, проснутся – мигом
отправят беглянку-неудачницу на растерзание в Лютену.
Ночной путь, сумрачные коридоры,
темная фигура впереди. Ведет то ли к свободе, то ли к смерти.
Колеблется еле живой огонек свечи. В
коридорах тут кругом сквозняки…
Всё - как в страшной сказке. Ожившей
кошмарной сказке, какими Ирия пугала в детстве Леона и Эйду.
Только бы не споткнуться в полутьме…
В почти полной темноте. Малейший шум – это смертный приговор.
…Иссохшие молельщицы натянуто
улыбались. А сами сверлили гостей выстывшими глазами. Но
согласились укрыть в своих стенах семью лорда Таррента. Ведь
столько лет исправно жертвовал на аббатство.
А злобно коситься на хозяев
приюта – недостойно. Хватит и того, что нагрубила Анри
Тенмару.
До предательства оставалось
меньше часа…
Вот и дверь в келью. Неужели
дошли?
Здравствуй, прошлое. Еще бы дольше
тебя не вспоминать.
Здесь полтора года назад скрывались
они с Эйдой.
…Анри еще успел пробиться к ним,
когда по коридорам обители громыхали сапоги солдат.
Ирия тогда захлопнула дверь перед
самым носом двух отцов-леонардитов. И открыла только подполковнику
Тенмару. Не раньше, чем о судьбе вооруженных «служителей Творца»
возвестили два глухих вскрика. И падения тел.
А вот вырваться с этажа не
удалось уже никому. С обоих концов коридора к беглецам устремились
солдаты.
А затем враги ломились в дверь. К
двум испуганным девчонкам четырнадцати и пятнадцати лет и
измотанному многодневными боями офицеру…
– Побудь здесь. Я скоро вернусь, –
голос Карлотты вырвал из прошлого.
Сестра Валентина величественно
покинула келью. Почти бесшумно провернулся ключ.