– Что?
Как они тут все не свихнулись - за
полтора года?
Или как раз свихнулись? Просто этого
не понимают? Серж в этой тюрьме, этом городе и этой стране - меньше
месяца. И вот-вот взвоет волком.
Квиринцы, гады! Лучше бы уж сразу
убили.
– Она опять сюда летит! – Криса,
корнета Кристиана Триэнна, самого юного из военнопленных, не
оторвать от окна и новым званием. Не то что какой-то «относительной
свободой».
– Да она их нам подарить хочет! –
хохотнул Кевин. И он заразился! – Вон, клюв в решетку суёт.
– Птица – дама, – наставительно
заявил Рауль. – Кому захочет – тому и подарит.
Крис, поддерживая игру, осторожно
протянул руку к ожерелью. Крылатая гостья немедленно порхнула на
другой конец окна.
Разборчивая.
Раз - и вновь сунула клюв меж толстых
прутьев. Черная, блестящая шейка, багряно-осенние камни. Под рябину
только крашеные - теперь это заметно.
А сначала показалось – настоящие
ягоды. Такие в отцовском саду растут…
– Не-а, не мне. – Крис даже
разочарован. – Подходи следующие…
Подбадривающе-насмешливые улыбки
«боевых офицеров». Дружеские толчки в бок, легкие смешки.
В свою очередь на свидание с крылатой
«дамой» отправился Конрад Эверрат. И тоже остался ни с чем.
Игра захватила всерьез. «Дама» хочет
одарить – самого достойного на свой птичий взгляд.
И разочарование «отвергнутых» – самое
настоящее. Как это – не им?
Как можно заниматься подобной ерундой
- когда всё так ужасно?!
Раньше Серж отнюдь не такими
представлял проигравших мятежников. Серьезны тут только Анри и
Шарль с Раулем. Да и то - не всегда.
Кстати, капитан Керли лучше уж пусть
хмурится. А то остроты у него... Остальные же «воины» и вовсе вечно
шутками перебрасываются да байки травят.
Кридель никогда не думал, что всё
будет так. Творец Милосердный, он тогда вообще ни о чём не
думал!
Глава вторая.
Квиринско-Эвитанское пограничье. –
Квирина, Сантэя.
Начало Месяца Рождения Осени – начало
Месяца Сердца Осени.
1
– Итак, сударь! – ледяной голос
Северного Волка не оставляет и тени сомнения. Ни в его намерениях,
ни в отношении к собеседнику. – Не будете ли так любезны объяснить,
почему осмелились нарушить приказ?
Юного порученца никто в суматохе
просто не догадался выставить вон. И теперь он потрясенно замер в
полумраке дальнего угла палатки. Не сводя глаз с обоих: знаменитого
как подвигами, так и жестокостью эвитанского полководца, маршала
Всеслава Словеонского, и капитана Роджера Николса. Своего друга.
Лучшего и в этой армии – единственного.