- Малышня, на выход, сегодня уборка
улиц, весна - время собирать конские «яблоки», - отвратительно
заржав, он обратил взгляд своих мутных глаз на меня, - и ты тоже
вставай, хватит валяться, тебя ждут в доме Правосудия. Все на выход
за мной, да поживей!
Дети помогли мне подняться, кто повыше и посильнее обступили
меня с двух сторон и с их помощью я начала своё мучительное
следование за стражником.
Коридор ничем не освещался, хотя по
бокам висели факелы, скорее всего их использовали в темное время
суток. Шла я медленно, но не как черепаха, не знаю с чем это
связано - есть у меня подозрение, что те ушибы и синяки, нанесенные
этому телу во время моего переселения, чудесным образом
уменьшились, иначе я не могу объяснить, как я вообще могу
переставлять ноги, а также за ночь уменьшилась боль в треснутых
рёбрах. Судя по рассказам детей, били это тело нещадно. Но боль
была, она никуда не делась, просто по сравнению с тем, что я
чувствовала во время пробуждения и с тем, что я ощущала сейчас -
две абсолютно разные боли.
Стараясь отвлечься от мыслей о
состоянии моего нового тела, я смотрела вперед - на свет в конце
коридора. Как странно, оптимистично прозвучала фраза, очень
надеюсь, что так оно и будет - позитивно и светло.
Выйдя во двор, я зажмурилась от резко
ударивших по глазам лучей яркого солнца. Контраст от темной комнаты
и еще более мрачного коридора был слишком сильным. На глазах
выступили слезы, мне понадобилось несколько секунд, чтобы
проморгаться и увидеть, куда меня вывели. И тут я поняла, почему
это место называется Коробка.
Квадратное здание правильной формы,
внутренняя часть которого была открытым двором, внутри двора
сновали дети: кто-то умывался в корытах (видать это можно было
сделать только утром, так как вчера ночью лица у детей были
чумазые), стоящих вдоль стены, расположенной напротив, кто-то стоял
в очереди за едой: ели здесь же, во дворе, кто сидя на земле, кто
на редких старых лавочках, выглядевших так, что еще немного и
развалятся.
Стражник поджидал нас у выхода,
последней дотащилась я и двое парней-подростков семнадцати лет, о
которых я опиралась:
- Яра, ты пойдешь за мной, в зал
Справедливости. А вы двое марш на помывку и на завтрак, мне не
нужно, чтобы в мою смену, кто-то рухнул с голоду под ноги
благородным эрам и эринам нашего славного города. – Говоря это,
лицо стражника брезгливо сморщилось, видать ему вспомнились
неприятные случаи с этим связанные. - Яра, пошли.