Город готовился к
хлебному миру задолго до его начала. Всё же соберутся уважаемые
люди из половины обитаемого мира, ценящие безопасность, уют,
вкусную еду и хорошее вино. У тех же турок с противоположного
берега Босфора закупаются тучные стада и бесчисленные отары, везу
бочки с уцелевших виноградников… Ходят слухи про ушлого винодела,
объявившего своё поместье находящимся под покровительством
могущественного князя Самарии, и третий год подряд отгоняющего
отряды захватчиков одним только его именем. Большие деньги на том
зарабатывает умный человек, и не забывает отсылать определённую
часть далеко на север, по известному ему адресу.
Кстати, не он ли сейчас
заходит в таверну почтенного Георгия, спрыгнув с запряжённой волами
повозки с бочками? Вроде бы он, а кто ещё в Константинополе
может позволить себе пуговицы из нержавеющей стали, ценящейся
дороже золота.
Гость прошёл в таверну, с тяжёлым вздохом опустился за стол,
убедился в отсутствии лишних ушей, и спросил:
- Скажи, Георгий, мне долго ещё изображать из себя богатого
помещика?
- Так ты и есть богатый помещик!
- Я в том смысле, что государю-кесарю пора бы уже прибрать
Константинополь к рукам.
- А зачем ему это делать, Лукьян Демидович? Пока турки и ромеи
успешно режут друг друга, а в случае захвата города ему придётся
воевать с османами самому. А когда тогда зарабатывать деньги? И ещё
получит миллион требующих хлеба и зрелищ голодных бездельников.
- Откуда миллион? – удивился винодел. – В городе сейчас всего
тысяч двести жителей.
- А понабегут. Как тараканы полезут из всех щелей, или я не знаю
этих воняющих скумбрией и чесноком греков.
- То есть, замены пока не ждать?
- А ты заскучал без дела? Так развлекись как-нибудь.
- Да уж развлекался, - Лукьян Демидович разгладил пышную бороду.
– Уж и с татарами в набег ходили на магрибских пиратов, и Тулузское
графство чуток пограбили, в Египте немного пошалили, а всё не то.
Хочется мне, Георгий Иванович, по лесу походить, грибов лукошко
собрать, ушицы из свежих окуньков да ершей похлебать… Соскучился я,
а не заскучал.
- Терпи.
- Да терплю, но веришь нет ли, порой так невмоготу
становится.
- Чего же не поверить-то? У самого такое бывает.
- А чем спасаешься?
- Да тем же, что и все. Есть у меня мёд ставленный сорокалетний,
очень уж он в нашем деле помогает. Будешь?