Многие собирались в артели по нескольку человек,
и договаривался за всех один старший.
Так сидит такая артель из семи самых известных косарей
и в ожидании старшего, байки травят:
— Приходит казак с поля и говорит жинке:
«а что у нас на ужин»?
— Так вареники я налепила.
— Так свари мне тридцать девять вареников.
— А почто не сорокив?
— Боюсь сорокив трошки не осилю.
— Это байка старая. А слыхали, — говорит
другой, — трактирщика, Фому Сергееча,
надысь[1] какой-то проезжий объел.
— Как-то? — отозвался его сосед.
— Зашел в трактир, спросил вареников со сметаной
и ценой поинтересовался. Глянул на него Фома: маленький
тощий, решил, что такой много не съест. Вот и запросил
с него втрое, мол, двадцать пять копеек: вот банка и ешь
сколько съешь.
— А что проезжий?
— А проезжий слопал всю банку: а в банке
пятьдесят штук! Теперь Фома Сергеич не в настроении,
прогадал, проезжий, по уговору, заплатил двадцать пять копеек,
а съел почитай на руб!
— Кого, кого, а трактирщика не жалко,
он жадюга известный...
Тут появляется их старший. И байка, после которой все
посмеялись, приобретает иной смысл.
— Есть два предложения — от Сидоровича
и от Никитича. Оба цену дают нашу. К кому пойдем
косить?
— Знаешь, старшой, Иван Сидорович кормит в обед как-то
слабовато, — отзывается один из артельщиков.
— А Иван Никитич и сам помягче будет, в шею
не гонит, и бабы его на обед вареники
с творогом лепят на всех, ешь от пуза, — отозвался
другой.
— Так идем к Никитичу, мужики?
— К нему, да! — раздались дружные возгласы
артельщиков.
Артели косили уступом. Это когда ты сам по себе,
то где стал, там и косишь, где повернул — все хорошо
и ладно. А когда набирается двадцать или тридцать
человек, то порядок нужен.
Первым, на самый левый край ставят самого лучшего, быстрого
косца. Он идет и делает первый прокос. Потом ставили
следующего по рангу, и он берет покос правее
и с таким расчетом, что бы его валок оставался
на уже скошенном пространстве.
За огрехи хозяин после высказывал нелицеприятно,
а докосы огрехов требовали дополнительного времени
и тормозили позади идущих. Так как коса второго при каждой
протяжке заходила на полосу, по которой шел первый
косарь, то второй шел на четыре-пять шагов позади,
что бы ноги первому не порезать.
Так же уступом, чуть позже вступал третий и так
далее.