— А что вы делали на чужом сенокосе, почему
тут лежит ваш чайник, да еще и с камнем внутри,
почему если пес напал, то раненый лежит не на вашем
участке, и зачем он пришел сюда с вилами? Что
вы из меня дурака делаете, я не такие дела
распутывал, а тут все ясно. Эти казаки известные дебоширы,
а парень молодец, я его знаю хорошо. Не стал бы
он на людей пса науськивать, да зачинать драться
против двоих сильных взрослых. У него голова на плечах,
а не дурра, как у этих горлопанов.
— Пиши, — приказал он писарю, который был его заместителем и
числился войсковым старшиной, — сего дня я рассмотрел дело и
присудил с таких-то штраф в сто рублей в пользу общества и воз сена
за неправый покос, в пользу Осыченкова Дениса.
А потом обратился к виноватым:
— Надо бы вас на неделю
в холодную[2] посадить, да вы и так
увечья получили, так что сажать я вас не стану.
Решение атамана вызвало явное неудовольствие. Но атаман
пресек все на корню:
— Так вы еще и недовольны, тогда можете
к мировому судье идти, но сразу скажу, чем дело кончится:
за покушение на убийство и за кражу
вы общественными работами не отделаетесь! Светит вам года
по два каторги.
Общественные деньги шли на разные нужды: на те же
мосты или дамбы, которыми перегораживали балки, то есть
овраги, для запруживания весенних вод. Ведь естественные водоемы
были не везде.
[1] Охлюпкой — без седла.
[2] Холодная — погреб, заменявший в
станице тюрьму.
К людям на сенокос нанимались только когда заканчивали
со своим сеном. Хотя были и профессиональные косари,
которые своим хозяйством не занимались. По сути они были
сельскохозяйственными рабочими.
Нанимали те, кто имел землю в собственности, или брал в
обработку много больше положенных казаку бесплатно десяти десятин.
Не считая помещика, таковых было около десятка. В основном это были
производители молока и сыров. Сыры пользовались спросом и долго
хранились. Некоторые из этих людей владели собственными
сыродельнями, и собственными молочными стадами. Кстати говоря, по
молодости, Тихан и работал у такого человека, который держал
сначала шестьдесят коров, а после — до ста пятидесяти.
Помещик людей из станицы нанимал редко, были у него
свои работники. А когда нанимал — платил
на пять-десять копеек в день больше, чем в округе,
и шли к нему охотно. В станице же лучшим
косарям платили рубль в день, а кто не имел славы,
так работал за восемьдесят-девяносто копеек.