Насилу волк вывернулся из окружения, но неудачно — слишком
приблизился к кобыле. Та его и угостила подковой. Так что поутру
мальчишки привезли с собой волчью шкуру.
Однажды, в промежутке между посадочными работами
и сенокосом, напросился Илья к старшему брату отца,
дядьке Ивану в ученики, полсти и валенки валять учиться.
А прельстило его то, что дядька в поле
не работал, а денег имел много. Вел он необычный для
станичника образ жизни: поступали к нему заказы со всей
округи, ибо мастер он был отменный и делал все
в срок. И хотя все знали, что пьет он запойно,
иногда по неделе безвылазно в трактире пропадал,
но дела вел аккуратно, под запись и расписки: мол,
мужики, вас много и заказов много, а я пьющий,
как бы чего не упустить, не забыть, да кого
не обидеть.
Получив деньги вперед на материалы, то есть
на овечью шерсть, которую всегда закупал сам, а брал
деньги с некоторым избытком, ехал за товаром
и закупал по надобности. Потом возвращался домой, отдавал
жене все расписки, складывал товар в баню, в которой
и работал. Только после этого отправлялся в трактир.
И там пьянствовал не мене трех дней, являясь домой поздно
ночью, а просыпаясь к обеду. Пообедав, снова шел
в трактир. И так пока остатки от задатка
не прогуляет.
Жена, бывало, и жаловалась на мужа его братьям,
но все без толку: был Иван старшим братом, а потому,
остальные не могли ему указывать. Но в целом
он был мужик мирный и, напившись, шел спать,
а не дебоширить. Поэтому были все у него
в друзьях, обиженных на него не водилось,
и слава о нем шла хорошая. Когда с ним
рассчитывались окончательно, то деньги отдавал жене, знал свою
натуру, боялся: пропьет.
А поскольку знал Иван за собой, что пропьет все, что
есть в карманах, то будучи в трезвом виде имел
разговор с трактирщиком при атамане:
— Знаешь, Ефим, — говорит Иван трактирщику, — вот
атаман свидетель, не хочу я в долги влазить,
а посему сам не наливай мне в долг и сынам
своим скажи, а то, как предъявишь мне долг трезвому, вот
те крест, платить не буду.
Тут атаман присоединился к его просьбе, и трактирщик
клятвенно заверял обоих, что этот уговор будет соблюдать.
А были они все трое сверстники и знали друг друга всю
жизнь.
Затем наступала стадия работы.
Иван топил баню: чтобы распаривать шерсть, нужна была горячая
вода и высокая температура, раздевался догола, так как одёжа
промокала мигом, брал деревянные колодки на валенки
и начинал уминать и сбивать шерсть, да придавать
ей форму на колодке. Колодка имела вид подобный
человеческой ноге и формировала внутреннюю часть валенка,
а снаружи мастер все делал на глаз. Бывало,
он по три недели не выходил из бани,
изготавливая за это время три-четыре десятка пар валенок
и десяток полстей. Это были наиболее обычные вещи, необходимые
в быту. Полсти Ивановой выделки особо ценились и шли
дороже, так как отлично держали воду и их брали
с собой в поле от дождя.