- Знаешь, сынок, - отвечал Денис, - моего отца, как забастовка
была на фабрике, казаки пороли. Вот я и не хотел, чтобы вы были
казаками и людей пороли.
Впрочем, хотя и числились они иногородними, разницы особой в
этом не было. Казаки получали ежегодный надел в десять десятин для
обработки бесплатно, а если им было мало, то остальное за деньги. А
иногородние - за все платили. Но плата была божеской и, по сути,
ничего не решала. Многие иногородние давно породнились с казаками,
и сословная граница практически стерлась. Разумеется, все
подчинялись атаману, которого выбирали только казаки.
Атаман был в станице всей властью сразу: военной, гражданской,
исполнительной и судебной. Но «плохие» атаманы долго не
задерживались на этой выборной должности. Напротив, те, кто вел
дела по обычаю и понятиям, пользовались уважением и авторитетом.
Они управляли десятилетиями и к ним шли люди со всеми
проблемами.
Женится сын – атаман выделяет место под новую усадьбу, говорит в
каком лесу можно нарубить бревна для дома. После зовут соседей, всю
улицу, и за один субботний день валят лес, обрубают ветви и вывозят
к месту будущей стройки. Рубленые избы не ставили. Как только
будущий владелец обдирает кору и зачищает сучки, ставят козлы и по
очереди ходят пилить, точнее, распускать на доски: обычной
двуручной пилой, которая в советские времена получила прозвище
«дружба», а по мотивам Доктора Айболита её же именовали
тяни-толкай. При этом бревно горизонтально закатывали на два козла,
и вдвоем, один сверху, другой снизу, распускали его. Внизу было
работать легче, но зато опилки вечно порошили глаза. Мало кто был
настолько богат, что покупал готовые, пиленные на лесопилке,
доски.
Потом закапывали дубовые столбы, и снова вся улица приходила на
помощь: дом площадью в сто, а то и в сто пятьдесят квадратных
метров, строили миром за два дня. Оставалось только крышу устелить
соломой.
Было и такое дело: взрослый сын побил старого отца. Напился и
полез в драку на ровном месте. Атаман вызвал этого сорокалетнего
мужика, и прямо перед казачьей управой дюжие атамановы помощники
заголили ему задницу, и всыпали двадцать горячих плетей при всем
народе. Десять плетей за то, что отца не уважает, а десять за то,
что пить не умеет, меры своей не знает. Виновному в наказание, а
прочим в назидание.