[1].
Да, кстати, о плетнях: любил Денис основательность, вкопал
столбы потолще, а лаги взял толщиной с мужскую руку и заплел их меж
столбов. Мужики дивились: мол, как ты с такими совладал…
А к тому времени, завел Денис в хозяйстве и кур, и овец. А
вместе с овцами появился и овечий пастух: пес по кличке Лапко. Был
Лапко очень хозяйственный пес, и все взял под свою охрану. Но
кормили его скудно, а псина выросла ростом с телка и еды ему не
хватало. Вероятно, он был помесью кавказкой породы с большой
венгерской пастушьей, которую когда-то завез в эти края отец
нынешнего помещика. Но станичники породами не интересовались.
Главное, что пес был умница, пас овец и, как выяснилось
впоследствии, волков брал один на один.
Перезимовал Лапко свою первую зиму и поумнел. Обучился всяким
премудростям овечьего пастуха. Очень любил он прятаться среди овец
и тереться о них, пока сам не начинал пахнуть как овца. По совету
дяди Степана, родного брата Дениса, охотника, горло его защищал
толстый и широкий ошейник с острыми и длинными стальными
бляшками-шипами.
Так, внутри отары, он взял своего первого волка, который унюхал
его и принял, наверное, за крупного барана, за что и поплатился
жизнью. После этого случая, Денис не платил денег общественному
чабану, а вместо этого тот просил давать в отару Лапко.
Пришла весна и Лапко как-то вдруг растолстел, шерсть на нем так
и блестела.
- Смотри, Денис, - как-то сказала Евдокия мужу, - Лапко то наш
стал таким гладким. Уж не у соседей цыплят таскает? Вот
неприятность то выйдет.
Подумал Денис немного и говорит:
- Как знать, но лучше, если мы первые об этом узнаем. Слышь,
Илько, проследил бы ты за ним, с чего он такой гладкий
стал.
Илья стал присматривать за псом. И вот что он обнаружил: Лапко
спускался к речке, в которую поблизости впадало два совсем уж
мелких ручья. Он заходил в воду ручья и шел, по брюхо в воде в
метре от берега. А на берегу сидели мирные, никем не тревожимые
лягушки. Когда большой пес приближался, лягушки одна за одной, а
иногда и по нескольку прыгали в воду – прятались значит. Но берег
был пологий, заросший, и чтобы допрыгнуть до глубины им приходилось
идти на рекордные прыжки по высокой траектории. Лапко делал
дергающееся движение своей огромной лохматой головой, открывал
пасть, а когда закрывал ее, раздавалось сочное «чмок». За час он
наловил больше двух десятков лягушек и удовлетворенный отправился
полежать на свое любимое место: на крышку погреба, на которой едва
помещался.