То, что увидел Дима на репетиции новогоднего вечера, сделало огромную зарубку в его памяти. Словно кислотой разъело оборону, внутри которой скрывается подсознание, и заставило переоценить многие вещи в его короткой жизни. И связано это было с тем, что называют нелепым словом «табакокурение».
Оно мальчишке всегда глупым казалось: табак – это растение, так на уроках ботаники рассказывали. Значит, слово «курение» можно относить к любому растению на планете. Кактусу, например. Но ведь нет же «кактусокурения» или «яблококурения», например. Дима в глубине души понимал, что его рассуждения нелепы, но они позволили тот урок провести забавно. Чего они только с Сашкой не придумали! Дошли до «табуреткокурения», «ананасопития» и «коровоедения». Придумали, словом, какую-то лингвистическую ерунду и распространили по всему классу, чуть занятие не сорвали.
Хотя к самому занятию под названием «курение» Дима всегда относился крайне негативно. Вот спроси его: «Мальчик, ты почему так ненавидишь всё с этим связанное?», и он бы не знал, что ответить. Антитабачная пропаганда на него не действовала абсолютно, поскольку он на неё и внимания-то не обращал. Фраза «Курить – здоровью вредить» или «Минздрав предупреждает: курение опасно для жизни» для Димы были пустышками.
Да какой в них вообще смысл? В людных местах таблички «Курить запрещено», а в паре метров стоят люди с дымящимися сигаретами. Дима даже видел, как рядом с такой табличкой стояли трое полицейских и нещадно выдыхали зловонный дым. А после, насладившись никотином, привычно швырнули окурки на землю и пошли по своим делам. Вот тебе и закон, и порядок в одном флаконе.
Это всё на поверхности. Но была у Димы другая, тайная сторона. И там он очень даже интересовался курением. Хотя сам даже ни разу не попробовал по-настоящему. А тот случай, когда набирал в рот дым, словно воду, и тут же выталкивал, само собой, не считается. Но внешне – о, тут мальчишка был грозой курильщиков! Особенно третировал своего отца, Алексея Алексеевича. Благо, тот являлся человеком мягкого характера и интеллигентным, а другой бы на его месте всыпал сыну по первое число, чтобы не учил отца кашлять.
Правда, ругать предка было не за что – он к сигаретам и не притрагивался даже. Причем никогда табачком не баловался. Даже, насколько Диме это было известно, в юности. Хотя возможностей было предостаточно: учился его отец после окончания средней школы в мореходном училище, а там дымили буквально все, начиная от курсантов и заканчивая директором учреждения – солидным дядькой в контр-адмиральском кителе, фуражке и с красивой бородой. Его Дима увидел на фотографии, где будущий отец стоял вместе с однокурсниками. А во главе снимка там был он, адмирал с желтоватыми усами – явный признак пристрастия к никотину.