– У тебя, Дима, очень хорошо получается. Я посоветуюсь с завучем по воспитательной работе. Только речь надо сочинить. Ребята, кто возьмется? Может, Дима, ты сам?
– Не, у меня с этим не очень, – стал отнекиваться Дима. В те секунды, что он пародировал Брежнева, он «звезду поймал» и привлек на себя внимание класса, а также заметил, с каким интересом на него смотрят девочки. Это словно бальзам на душу на него подействовало. Но теперь вдруг пришло осознание: дело-то он замутил хоть и шутейное с одной стороны, но вполне серьезное с другой.
– А давайте я напишу, – вдруг послышался тонкий голосок. И снова на лицах одноклассников возникло удивление. Потому как сказала это Лена Игнатьева, – пожалуй, одна из самых незаметных девочек класса. Невысокого росточка, щупленькая, с длинными темными волосами, который она собирала в хвост, перетянутый простой черной резинкой.
Даже Диму охватило общее удивление: уж на что он живо интересовался практическими всеми девочками в классе, посвящая мечтам и размышлениям о них многие часы своего времени, Лена Игнатьева в его сферу интересов не входила вообще. Она была слишком незаметной. То есть однажды, конечно, влюбчивый Дима и на нее внимание попробовал обратить. Однажды двадцать минут большой перемены рассматривал ее украдкой.
Пытался понять: есть ли повод заинтересоваться? Лена показалась ему даже несколько симпатичной. Волосы у нее были очень густые, ровные и блестящие, тяжелый хвост, когда она шла, волной перекатывался по спине. Глаза чуть раскосые, губы средние, и нижняя чуть выдается вперед. Пушистые брови с большим изгибом по краям. Чуть широкая переносица.
Но почему-то Диме казалось, что Игнатьева – девушка восточных кровей. Что-то татарское или казахское было в ее облике. Иначе почему волосы не каштановые, как у большинства, а черные? И этот разрез глаз… Словом, потенциальная кандидатура на объект воздыханий была изучена, рассмотрена и в целом отвергнута.
Всё просто: Диме нравились девушки славянского типа. Вернее, такое словосочетание в его голове не звучало, поскольку он его услышит и оценит много лет спустя. Тогда было проще: у него сформировался типаж, которому он следовал. И никаким миндалевидным глазкам там места не находилось. А уж черные волосы Диму вовсе не привлекали. То ли дело русые, а блондинки так вообще – мечта поэта! Не то чтобы он себя поэтом считал, кстати. Так, рифмовал иногда и на листочках записывал. Стоило прочитать – тут же рвал и выбрасывал: «Нет, я не Байрон, я другой».