– Но как же так?! – возмутилась Софи, – а вышивка крестом? А
наука подачи милостыни беднякам? А тайны рецепта для званого
ужина?! – перечисляла она, загибая пальцы.
– Вышивальщикам – премию, беднякам – удочки, а насчет
последнего, подумаю, – пообещала я.
– Казна королевства и судебные тяжбы, – вклинился в разговор
барон.
– Это к экономистам и судьям, – отмахнулась я.
– Прогулка по саду? – расплылся в улыбке Томас.
– А вот это запросто! – обрадовалась я и, не выпуская из рук
шпаги, направилась к выходу. Менестрель пристроился рядом и
брянькал на лютне нечто похожее на частушки.
Он повел меня не привычным маршрутом через центральный зал, а
какими-то окольными тропами. Я уже давно поняла, что Томас, знает
замок лучше всех, один тайный ход чего стоил.
– Слушай, – обратилась я к музыканту, когда мы остановились в
галерее, увешанной портретами незнакомцев, – а откуда ты знаешь все
ходы и выходы в замке?
– Скучно было, – вздохнул менестрель, – вот и летал везде, то
тут, то там, то в запретную секцию библиотеки, то в
сокровищницу.
– Ого, а тут есть сокровищница? – восхитилась я.
– Есть, – закивал Томас, – только ты туда не попадешь.
– Почему это? – мне стало обидно.
– Потому что дверь заперта, а чем отворять – не знаю. Тебе
дедушка не сказал, случайно, где ключ от комнаты, в которой деньги
лежат? – хмыкнул он.
Я покосилась на него и отрицательно помотала головой.
– Так и думал, – признался Томас, – ладно, хватит родню
разглядывать, идем лучше в зимний сад.
– Так это родня? – удивилась я, и тут же, ткнув шпагой в
неприятного типа с поросячьими глазками, уточнила, – это кто?
– Тибальд Первый, – как по книжке сообщил Томас, – ничем особым
не прославился, кроме того, что утоп в том же самом озере, где и
сто одна девушка.
– Так и знала, что интересных фактов про него барон не говорил,
– призналась я.
– Так и говорить-то нечего, то ли дело Тибальд Второй или,
скажем, Фердинад Первый, – менестрель показал на два портрета,
висящие рядом, в обоих мужчинах угадывалось родство. Ямочка на
подбородке и чуть оттопыренные уши, прямо как у меня. Хотя у
Фердинанда был такой вид, словно его писали в тот момент, когда он
сожрал лимон, а Тибальда изображали после похмелья.
– Ага, слышала о них. Один основал Стохолмовое королевство,
второй Гагарский трибунал, – радостно сообщила я, с удивлением
понимая, что хоть что-то помню.