Однако харчевник встретил меня так, словно и не слышал моего
обещания уехать. Едва я шлепнулась за стол, как он тут же поставил
передо мной тарелку с тушеными овощами, поверх которой шкварчали
боками две мясистые сардельки. Хлеб и напиток появились тут же.
Благодарно кивнув, я принялась за еду, изредка шипя от боли. Да
уж, давно я так не летала из седла как сегодня. Однако
справедливости ради замечу, что и на диких Атландских жеребцах мне
кататься не приходилось.
Пока я жевала свой поздний завтрак, хозяин заведения снова
подошел ко мне и молча поставил на лавку мешок, а затем удалился,
видимо, чтобы не мешать. Пожав плечами, я только взялась за кружку,
как услышала подозрительный гул снаружи.
Вот дверь харчевни приоткрылась, и в нее сунулся тот мальчонка,
что рассказывал мне про рыбный дух, которым несет от лошадей.
Заметив меня, пацан расплылся в улыбке и довольно крикнул на
улицу:
– Тутова она, сидит жрет.
Я едва не подавилась от такого заявления, но прежде чем я успела
возмутиться, ко мне подошла Лайла.
– Допивай, и уходим, – приказала она.
– Куда это? – насупилась я. – А как же предложение о ночлеге? Я,
может, как раз хочу лечь и отдохнуть после трудного дня!
– Если сейчас же не встанешь, то на том свете отдохнешь, –
заверила меня куртизанка, – там, у дверей, толпа, которая жаждет
крови.
– О как, – опешила я, – а чего ж они не заходят?
– Ну так боятся,– ухмыльнулась ночная бабочка, – зайдут, а тут
их проклятие-то и накроет.
– А тогда зачем мне выходить? – я потерла ушибленный бок. – Буду
отсиживаться у вас, как у нейтральной стороны.
– Можно и так, – кивнула Лайла, – тем не менее, там тебя ждут, и
я думаю, ты не откажешься от такой компании.
– Меня? – я не переставала удивляться.
Лайла кивнула и зашагала к черному выходу. Мне ничего не
оставалось, как, подхватив поклажу, последовать за ней.
Мы прошли через темный коридорчик. Мимо ароматно пахнущей кухни
и выбрались на задний двор.
– Да ладно?! – не сдержавшись воскликнула я. – Ты-то тут
как?
Однако может Атландские скакуны и сообразительны, но, увы,
обделены человеческой речью.
Конь в ответ захрапел и что-то кинул к моим ногам. Я подняла из
пыли берет распорядителя, отряхнула его и, нацепив на голову,
спросила у коня:
– Мне идет? – тот, кажется, кивнул и подставил бок, мол, давай
не зевай.