- Да я как-то больше…, - пробормотала я и растерянно хмыкнула.
Ведун перебил меня:
- Я не спросил тогда - не до того было. Как тебя зовут, из
какого ты рода?
- Таша…, а у нас нет рода - в семье одни бабы… давно уже.
Прозывают Проклятыми.
- Первый раз слышу такое имя - Таша. У вас часто так называют? -
будто бы вовсе и не удивился ведун.
- Мой отец хотел, чтобы так назвали, - с гордостью отозвалась я.
Мне всегда нравилось мое имя. И маме, и бабушке.
- А кто же твой отец, если в семье одни бабы?
- Он из стражи. Мама говорила – сгинул.... давно, еще до моего
рождения.
- А как его звали?
- У нас в семье не принято говорить о них… и знать лишнее.
- Знать имя отца – это лишнее? – поразился ведун.
- Я не знаю…, мне не сказали, значит, не положено было
знать.
- Женатый? – нахмурился он, а я спросила в свою очередь:
- А вас как зовут?
- А не положено тебе знать, - хмыкнул ведун и спросил уже
серьезно:
- Таша, ты помнишь, как дед коснулся тебя, дотянулся?
Я повела плечами, как от холода, прислонилась плотнее к его
груди. Конь тихонько ступал за вторым всадником – незнакомым
стражником. Мы приближались к выходу на тракт. Я старалась
вспомнить и вдруг поняла, что точно ответить на его вопрос не
могу.
- Я тогда сидела под печью, на полу. Далековато от окна, да еще
и откинулась, когда он ставень выбил. Я сомлела тогда от страха. Не
помню. Наверное, не дотянулся, я же жива и здорова? Вот только
перепугалась сильно и не выспалась. До сих пор глаза режет.
- Прикрой – снег слепит на солнце. Я почему тебя спрашиваю? Ты
оберег на перекладину нацепила и потому он не смог ее выломать, но
до пояса поверх нее влез – ребра ломаные торчали из тела. А на
одной руке все суставы из гнезд вынуты – она длиннее другой почти
вполовину. И он мертвый был, Таша… совсем уже мертвый.
- Зачем вы мне все это говорите? – простонала я, - он и так у
меня перед глазами стоит.
- Хорошо… ладно, - ведун помолчал, потом спросил про другое: -Ты
сильно рябая и косы рыжие. В кого ты такая удалась - в мать или в
отца? Знаешь?
- В отца, конечно, чего тут не знать? Мама была, как все у
нас.
- Вспомни, может, все же говорила она о нем хоть слово?
- Я не врала. Правда – не знаю.
- Хорошо. Хорошо-о, сейчас мы тебя и пристроим, - смотрел он
через свое плечо, поворачивая коня, чтобы и я увидела, как темной
гусеницей выползает из-за поворота лесной дороги небольшой обоз в
три повозки с охраной. И движется к нам – в сторону города.