Я честно и правдиво ответила:
- Бабка Мокрея.
Ведун подобрался и хищно оскалился. Вся храбрость, которую
старался вселить в меня Мастер, куда-то разом делась - испарилась,
улетучилась, в землю ушла... И я сжалась под его взглядом, обхватив
плечи руками и вытаращив испуганные глаза.
- Кто она такая, где сейчас и зачем вы это сделали? – продолжал
допрос ведун.
- Она сестра моей родной бабушки, померла этой зимой. Зачем
сделали? - облизала я сухие губы, - для того, чтобы родить дочку от
любимого, - закончила шепотом.
Он рыкнул, ударил кулаком по стене дома. Думала – убьет одним
только взглядом. Теперь стало сильно страшно, и я заплакала одними
глазами. Так, как когда-то бабка Мокрея – слезы тихо поплыли из
широко открытых глаз, по неподвижно застывшему в ужасе лицу. И
ведун опомнился, бросил быстрый взгляд на мой живот и отвернулся.
Потом сказал уже спокойнее:
- Рассказывай сама, как дело было. Как придумали, как сделали,
кто помогал? Я обещал, что ничего тебе не сделаю, так все и будет.
Но я должен знать, кто поломал жизнь моему другу.
- Он живой? – выдохнула я. Хотелось узнать самое главное.
Ведун повернулся, взглянул на меня.
- Живой и здоровый.
Я заулыбалась и вытерла слезы. Улыбка не хотела сходить с лица и
страх совсем пропал. Так, улыбаясь, и рассказывала ему про все – с
самого начала. Про наше родовое проклятие, про то, как полюбила.
Как ждала его за пряниками, подводила сажей брови, кусала губы,
стараясь понравиться. Как рвалась увидеть его в крепости, а меня не
пускали туда. Как узнала про толстую Сташу. Про наш семейный совет
с бабкой Мокреей. Как купала она меня с ромашкой и наряжала
невестой. Потом о том, как ждала под калиткой, а он вышел, взглянул
и не прогнал. Что не отпускал почти до утра, не отринул моего
обещания хранить ему верность. Значит, и не был против того, чтобы
стать для меня первым и последним. Что все было с его и моего
согласия, и никому я жизнь не ломала, в мыслях не было. Я даже
имени его не спросила и у людей не узнавала, чтобы ненароком не
навредить, если он не свободен. Договаривала уже совсем
спокойно:
- Ничего мне не нужно от него. Только наша… наш сын да еще
знать, что он тогда выжил. Спасибо, что имя его сказали – знать
теперь буду. И никому не проговорюсь, даже сыну, когда подрастет.
Теперь мне совсем хорошо стало…, что бы вы еще хотели узнать?