Рука вздрагивает и скользит вниз. Эльфийка усмехается краем рта:
— Уже хочешь от меня избавиться?
Улыбаюсь — так же криво:
— Нет. Я не суеверен.
Вижу, как расслабляются её плечи. Словно не понимает, что самое страшное ещё впереди… Наивная. Дикарка и идиотка.
— Меня зовут Вельд, — торжествующе улыбаюсь. Вижу, как вздрагивает моя пленница. — Забавно. Для вашего народа смерть — сон. Но вы боитесь того, кто её несёт. Для моего народа смерть — конец. Но тот, в чьём имени это слово, достоин почтения.
— Интересно, — говорит тихо и отводит взгляд. Кажется, задел за живое. Любопытно.
— Знаешь, что тебя ждёт?
Дикарка молчит.
— Что тебе известно о моём народе, Альдэ?
Качает головой:
— Мало.
Проклятье, не хочется быть тем, кто её просветит. Слишком гордая и свободная, чтобы просто принять мои слова. Опускаю руку, касаюсь края её доспеха. Приятно. Очень. Хочется проникнуть глубже, пальцами ощутить её тело без защиты. Не сломить и не взять, как брал других женщин. Просто узнать её на ощупь, на вид, на вкус.
— Сними доспех, — стараюсь говорить мягче, но голос звенит напряжением.
Дикарка мешкает.
— Не люблю оставаться без него.
Она не понимает? Отступаю, заглядываю ей в глаза. Почти одного роста со мной. Чуть сутулится и всё время смотрит вниз. Хочется вздёрнуть её голову вверх за подбородок.
— Ты - моя пленница, Альдэ. Не заставляй подтверждать это силой.
Дикарка поднимает взгляд, вижу, как сверкают её глаза. Впрочем, в них нет злобы. Только неприятие моих слов. Щурюсь.
— Твой народ должен знать, что такое честь.
— Я не сдавалась в плен, — вскидывается она.
Мне начинает надоедать. Делаю шаг назад, осматриваю её. Сорвать доспехи можно не пытаться — будет бороться, пока не развалит весь шатёр. Поставив на внезапность, Делаю пальцами быстрое движение. Дикарку оплетает кокон белоснежной паутины. Пленница силится вырваться, но только запутывается сильней.
— Повторяю, дикарка, ты — моя пленница. Можешь подчиниться добровольно. Или развлечь меня, сопротивляясь. Я пока не рвусь причинять тебе боль.
Альдэ дёргается ещё пару раз и затихает. Подозреваю, в её белобрысой голове зреет какой-то весьма неприятный план.
— Хорошо, — соглашается она, но в голосе её недостаёт тяжести, присущей обреченным. Она чувствует себя хозяйкой положения, и это нервирует. — Сними путы.