Решаю немного потянуть. Отхожу назад и, взяв со стола бутылку, делаю большой глоток вина.
Альдэ
Не могу описать, какие чувства вызвал лунный, заявивший, что отныне я — его вещь. В его словах была сила. Уверенность. И… что-то ещё. Но он был врагом. Я отчётливо ощущала исходящую от него угрозу. Весь он дышал жаром. Его приказы были странными. Я не знала, как их понимать. Желание держать пленницу — роль свою я понимала вполне ясно — без доспеха было естественно. Но аккуратные пальцы Лунного, горячие, как угли, заставляли думать не о плене. Простите, предки, даже не совсем думать. Я слишком долго была в одиночестве. Сейчас я поняла это абсолютно ясно, иначе откуда меня терзают такие мысли?
Освободиться от доспеха приятно. Он давно давил на грудь, но снять его в лесу, где угроза таилась под каждым кустом, я не могла. Расслабляюсь ненадолго, забыв, что не выполнила приказ целиком. Руки Лунного вынимают из кожаного панциря мой локоть и замирают на метке. Осторожные. Сухие. Безразличные. Лунного не пугает ни моё имя, ни судьба, начертанная на коже. Он назвался… Назвался моим защитником — защитником Смерти. Будто камень упал с души. Казалось, нет в мире существа, которое не проклянёт меня за то, что я жива.
Он отошёл глотнуть вина, а я внезапно с новой силой ощущаю одиночество. Солёная волна горечи захлестывает меня. Лунный - враг. Но только он касается меня без страха и говорит со мной без ненависти.
— Сколько тебе лет? — слышу спокойный вопрос. Для тюремщика вопрос звучит странно. Впрочем, почему нет? Мой возраст поможет предсказать поступки.
— Триста, — отвечаю я.
Лунный поднимает брови и улыбается.
— Выглядишь младше.
Любопытно, что он хотел этим сказать?
— Из какого ты клана?
Я молчу. Не хочу говорить и не могу. Как признать, что клана больше нет? Я жива, но те, кого должна защищать — мертвы. Молчание злит Лунного. Он принимает его за бунт. Но оправдываться я не собираюсь. Одиночество приучило меня говорить только тогда, когда есть что сказать. Лунный подходит вплотную. Его руки ложатся мне на плечи. Это касание совсем не укладывается в мои представления о вражде. Сердце бьётся с новой силой, ускоряет ритм. Его ладони спускаются вниз. Хочется избавиться от проклятой рубашки, отделившей моё тело от сухих сильных пальцев. Чувствую, как вздымается под его ладонями моя грудь.