Колеблюсь. Соблазн увидеть покорность, пусть и мнимую, побеждает. Чувствую азарт. Давно, сто или двести лет назад, я любил объезжать диких виверн. Теперь ощущения похожие. Поверачиваю пальцы в обратную сторону, и паутина разлетается хлопьями, пачкая стены.
— Сними доспехи, — повторяю приказ.
Изящные пальцы лучницы ложатся на ремешки нагрудника. Верхняя часть её доспеха изготовлена из кожи, вываренной, должно быть, в масле. Остальная - тоже кожаная, но более мягкая и эластичная. Кажется, она плохо помнит, как снимается её вторая шкура. С минуту дикарка возится с затянувшимся узелком, пока я, выругавшись, не подхожу к ней.
— Я помогу.
Наши пальцы встречаются у неё на плече.
Это - как удар молнии. Мне срочно нужен кто-то, с кем я смогу выпускать пар — такие ощущения от соприкосновения с незнакомой измызганной болотной грязью эльфийкой грозят многому в моей жизни. И, тем не менее, это приятно. Касаться её рук. Вместе с ней освобождать её от сбруи… Ремешок оказывается затянут так туго, что едва удалось подцепить его ногтем и, не удержавшись, я спрашиваю:
— Ты в нём что, спишь?
— Да.
Ёжусь и пытаюсь поймать взгляд дикарки. Интересный экземпляр. У лесных эльфов нет воинов как таковых. Они уверены в своём дружелюбии, хоть и стреляют в чужаков прежде, чем начинают разговор. Лесные предпочитают лёгкую одежду из простых грубых тканей и оружие используют только для охоты. Эта эльфийка неправильная. Её движения — движения опытного солдата, а не деревенского увальня-охотника. И она меня интригует.
Успеваю вспотеть, пока избавляем её от нагрудника. Пленница вздыхает с облегчением, оставшись в одной рубахе. С наручами дело идёт не лучше. Она почти перестаёт помогать, но и не сопротивляется. Когда кусок кожи, скрывавший её левую руку, падает на землю, на лице дикарки мелькает тень недовольства. Присвистнув, беру в руки её запястье: чёрный крест с кольцом — символ вечного сна, выжженный на коже.
— Дикарка, которая поклоняется смерти? — спрашиваю я. Ответом становится молчание.
Не враждебное, просто равнодушное, словно я спросил какую-то глупость. Это равнодушное презрение пропитывает её насквозь. Не люблю высокомерия в тех, с кем говорю, но её поведение мне нравится.
Вытираю пот со лба и по-новому смотрю на свой трофей. Ещё бы снять рубашку, но тут без драки точно не обойтись. А после драки говорить она не согласится.