, сильно взмокла. К этому амбре примешивались два других: мочи и… незнакомый, тошнотворный до жути.
– Смотри!.. – Дрожащей рукой, в которой зажат энергер, Маккинен указал на живот Вишницкой.
Внутри него что-то набухло, толстыми кольцами. Оно медленно двигалось и непрестанно продолжало расти.
– Эта штука… – Гросснер смочил пересохшее горло слюной, – подняла её… наверное…
– Что делаем? – нервно спросил Маккинен. – Стреляем?
– Ты что! Убьём её!
– А если она уже мертва?!
– Да нет же – посмотри на глаза, на веки!
– Оно может выйти наружу!..
Не успела отзвучать последняя фраза, как двигающиеся кольца в животе Вишницкой резко увеличились – и точёная фигурка взорвалась дождём внутренних органов, крови и костей.
Охваченные первобытным ужасом, механик и старпом отбежали назад. Их зрачки бегали, руки тряслись; в горле у обоих пересохло и першило; воздуха не хватало. Одежду обоих испачкали внутренности.
– Стреляем, – выдавил Маккинен. – Стреляем!
Он заставил себя поднять руку и, надавив на сенсо-курок, выпустил яркую сине-белую вспышку. Она врезалась в стену, не причинив химически усиленному титану вреда.
Гросснер тоже выстрелил, но лишь один раз, тогда как Маккинен продолжал всаживать в стену разряд за разрядом – выше, ниже, в стороны…
– Стой, – сказал Гросснер. А потом громче, почти крикнул: – Да стой же! Куда ты стреляешь!? Его здесь нет! Уже нет.
Маккинен прекратил бесполезную пальбу.
– Куда… куда оно могло деться? Да ещё так быстро?!
– Хрен его знает, – прорычал Гросснер.
Его взгляд упал на останки Вишницкой. Дыхание вновь начало перехватывать; тогда он отвёл взор.
– Мы должны поймать его! Достать! – кричал Маккинен. – Если оно уйдёт, следующими станем мы! Понимаешь?!
– Понимаю, – прохрипел Гросснер.
Тут Маккинен куда-то бросился из каюты. Гросснер вышел следом.
– Ты куда?
Маккинен не ответил. Он скрылся в своих апартаментах, из которых вскоре выбежал. Бортмеханик вытянул руку с раскрытой ладонью, на ней лежал теплодатчик.
Гросснер покачал головой.
– Датчики теплоты не засекли его, когда оно проникало на корабль.
– А мы будем отслеживать не его, – огорошил Маккинен.
Гросснер внимательно прислушался: уж не помутился ли от случившегося у коллеги рассудок?
Слава богу, выяснилось, что нет.
– Мы проследим изменение температуры на корабле, – пояснил Маккинен. – Помнишь, останки Уинка были чересчур холодными, будто он скончался день назад.