Даже привычные запахи людского жилья, хлебный аромат или банный
дух, животный смрад, все они не чувствовались, их перебивало
хвойное благоухание, разлитое в воздухе, смолянистый привкус
которого чувствовался на губах.
Ойса поежилась, огляделась, не видит ли ее кто, и, тронув землю
рукой, зашептала:
- А ну, землица, будь проводницей, доведи меня до ворот, где
бабка Шутиха живет.
Жаркий воздух, словно кто приоткрыл заслон печной, обдал
щиколотки, а затем трава у самых ног Ойсы засветилась, и возникшие
искорки поскакали вперед. Ей только и оставалось, что следовать за
ними, да поглядывать, как бы о камень не зашибить ногу, или не
наступить на острую щепку, скрытую ночной пеленой.
Но вот огневушки добежали до покосившейся калитки и, вспыхнув в
последний раз, исчезли.
Ойса подняла было руку, чтобы постучать по изъеденным
древоточцами доскам, как калитка резко распахнулась.
Перед Ойсой стояла древняя старуха, скрюченная, опирающаяся на
клюку, держащая в руке запалённый факел. Огненные блики прыгали по
ее темному морщинистому лицу, по увешанной звериными косточками
одежде, по вплетённым в седые космы птичьими черепками и пахучим
травам.
Старуха опасливо, по-звериному, глянула по сторонам и, ухватив
Ойсу за руку, дернула ее внутрь двора.
За ними, с тяжёлым стуком, захлопнулась калитка...
Глава 3
Позже, когда Ойса вспоминала тот вечер, она кляла себя за то,
что, почуяв неладное, не бросилась прочь от старухиной избы. Да
только как прошлое не кляни, сделанного не воротишь. Да и не знала
тогда Ойса, как все обернется.
Сидя в полутёмной избе бабки Шутихи, она зябко поводила плечами,
осторожно глядя по сторонам. Странное было, что всегда радушная и
приветливая старуха, больше похожая на легкий одуванчик, в один миг
обернулась колким репьём.
Даже сам дом переменился. Куда только делась светлая горница,
наполненная ароматами сухоцветов да свежей выпечкой? Исчезли
разноцветные самотканые половички, и доски осиротело глазели вверх
черными точками сучков.
- Не вовремя ты пожаловала, - проворчала бабка, прилаживая факел
к стене.
- Да я не по своей воле, - робко откликнулась Ойса, - меня дедко
послал, не возлюбили меня в деревне.
- За что же это? - полюбопытствовала Шутиха, присаживаясь подле
девочки на лавку.
Ойса нахмурилась, ей не хотелось оправдываться, но и без ответа
вопрос оставлять не следовало: