Ледяна вода в миг обожгла тело, да так, что у Ойсы дух
перехватило, в глазах зарябило. Она забила руками по воде, да
только куда там, не дна нащупать, ни к солнышку милому не
вернуться.
- Зайдусь я тут, куколка, - грустно подумала она, а еще
подумала, что сестрицы плакать будут, ведь платки то она без спроса
взяла, да и куда пошла, никому не сказала. Как же они теперь на
вечерние посиделки пойдут с неприкрытыми волосами?
- А ну-кась, кто это у меня тут тонуть вздумал? – цепкие пальцы
ухватили Ойсу за соломенные волосы и больно потянули вверх, - Вот
так рыбка в моем колодце завелась.
Ойса еще не разглядела, кто же это ее из воды вытянул, но уже
была благодарна. Жесткий кашель скрутил девочку так, что подняться
на ноги сил не было.
- Ты кашляй, милая, кашляй, это из тебя вода мутная уходит,
нечего ей внутрях оставаться. Незримая женщина, а Ойса была
уверена, что это именно так, придержала ее, пока тело не перестало
сотрясаться от спазмов, и всё, что проглотила, вдохнула Ойса, не
вытекло прочь. Ласковые руки умыли ей лицо, смывая слезы, и она,
наконец, увидела ту, что спасла ее от сестринского гнева и
батюшкиных бранных слов.
Это действительно была женщина, вроде молодая, а вроде и нет.
Светлые волосы, рассыпавшиеся по плечам, поблескивали серебряными
прядками, как трава ковыль в поле. Глаза у спасительницы были
грустные, глубокие, а на их дне золотились искорки. Точь-в-точь,
как песок в водяном оконце.
- Ну, как ты, постреленок? – ласково спросила женщина, и только
теперь Ойса почувствовала, какая беда ее миновала. Она утерла
рукавом слезы и, встав, поклонилась незнакомке.
- Спасибо вам, бабушка, что не отдали меня водяному, - Ойса
покосилась на земной ключ и поежилась, - Жаль куколка потерялась, -
закручинилась она.
- Куколка - это не беда, - добрая бабушка махнула рукой, -
хочешь, другую тебе сделаю, лучше прежней?
- А можете? – глазенки Ойсы засверкали, от былого страха не
осталась и следа. Чиста душа детская, все испуги с нее как с гуся
вода скатываются.
- Конечно могу, ты зови меня, милая, Ледой, так-то проще
будет.
- Как скажешь, баба Леда, - Ойса еще раз поклонилась и тут же
охнула, - Мне ведь домой пора, я к обеду хотела обернуться, а то
придет батюшка и сестрицы, а меня нет, криков-то будет, - Ойса
взглянула на груду грязных, мокрых тряпок, в которые превратились
платки, и снова чуть не заплакала.