Непокорная попыталась вновь закричать
о несправедливом к ней отношении, когда услышала тихий шёпот у себя
над ухом:
- Не ори, девонька, забьють вусмерть
княжьи, али эти, - говоривший паренёк кивнул в сторону врагов.
Выглядывая из-за спины конвоиров,
обречённая молча наблюдала, как тиун что-то просит у баскака,
получив зуботычину понуро бредёт к воротам, за которыми его
поджидают глава деревни с сыном; качает головой, разводя руки в
сторону, садится в свой крытый возок и уезжает.
Следом от ворот слуги отгоняют и отца
с братом Дарьюшки. Обмен не состоялся. Добычу никто отдавать не
собирался с самого начала. Стало до тошноты противно.
Повернув голову, пленница молча
наблюдала за симпатичной девушкой, пятнадцатилетней на вид, тихо
вытирающей краем платка слёзы. «Может это она? Подойти, утешить? А
что сказать? Наши победят лет через сто! Да, утешишься от этой
мысли в раз! Как одна обречённая может помочь другой? Ладно,
поживём – увидим». Ольга грустно вздохнула и отвернулась.
Ближе к полудню баскаки, не торопясь,
выехали с княжеского двора. За ними потянулись сани с пушниной,
мёдом, зерном, отдельно возок с тканями, монетами и
драгоценностями. Следом монгольские солдаты погнали пленников,
человек шестьдесят, из которых большинство были подростки и
девушки, и скот: отара овец, три коровы, с десяток лошадей. «Вот
так всегда: война нужна руководителям, а страдают простые люди», -
злилась девушка.
На тринадцатые сутки пути караван
остановился на привал в степи, где поджидали основные войска: до
этого ночевали в попавшихся по дороге деревнях; баскаки в избах,
пленники и солдаты в сараях.
Воины разбили лагерь: поставили в
круг обоз, установили шатры и палатки. Самое обидное было то, что
конвоирами были не только монголы, но и княжеские дружинники. А как
же: гарантия, что никто не нападёт и добычу не отнимет. Как
говорится, ничего личного, просто политические приоритеты! Правда,
завтра они уже должны пересечь границу, тогда дружинники вернутся
домой, а пленники навсегда попрощаются с родиной.
Пленниц поместили в отдельную палатку
всех вместе. Хотя их было больше тридцати согреться не получалось.
Холодно было неимоверно. Хуже, чем в сарае. Там были животные, уже
теплее от дыхания, можно было зарыться в сено. Девушки сгрудились
вокруг небольшой жаровни в тщетных попытках согреться, обнимая друг
друга.