«Она сомнамбула?» – первая, пришедшая мне в голову связная мысль.
Следующее, о чем я подумала: надо что-то делать. Как-то самой ей помочь, или позвать кого-нибудь на помощь. Но в следующую секунду память воспроизвела все те скудные сведенья, которые мне были известны об этом темном заболевании: человека в таком состоянии нельзя будить и вообще как-то на него воздействовать. Да и звать мне некого. Одногруппницы отпадают, а в корпус преподавателей я и подавно среди ночи не попаду.
Пока эти мысли стремительно проносились в сознании, девушка дошла до края парапета и… спрыгнула вниз.
Мое сердце оборвалось повторно. Не знаю, как успела вовремя зажать рот рукой и не закричать. Со смесью неверия и ужаса наблюдала за тем, как вместо того, чтобы разбиться, девушка плавно опускается на землю. Ее окружали легкие темные сполохи, мягко подхватывающие и не дающие упасть. Она сделала еще несколько шагов вперед, продолжая держаться в тени, и исчезла из поля моего зрения.
Я застыла, словно парализованная.
Просто в голове не укладывалось, что все, только что увиденное – реально. Может, я все еще сплю?
Как могли принять в Институт девушку, страдающую такой наводящей на всех ужас болезнью? Нас всех ведь проверяют, не знать об этом не могли. Или я ошиблась, и это не сомнамбулизм, а нечто другое?
Чем это еще может быть, предположений у меня не было.
Не успела я подумать, стоит ли рассказать кому-нибудь из преподавателей об увиденном, как воздух над Институтом внезапно заискрил – в одном месте, между главным корпусом и Северной башней. Казалось, что это загорелась невидимая бумага, в которой вдруг прожгли дыру. Но это была не бумага, а покрывающий Институт защитный купол, в котором расползалась брешь.
Сердце оборвалось в третий раз и учащенно забилось, когда по столице прокатился предупреждающий об опасности гонг. Сначала один, а через недолгую паузу второй раз.
Медлила я недолго. Выработанные рефлексы опередили осознание, и прозвучавший гонг заставил отойти от окна. Только вот вместо того, чтобы идти в свою комнату, зажигать свет и никуда не высовываться, как и полагается всем добропорядочным жителям, я неотрывно смотрела на расползающуюся в барьере дыру. Как завороженная наблюдала за тем, как она становится все больше и больше… А когда, опомнившись, все-таки собралась уходить, бокового зрения коснулся внезапно появившийся поблизости свет.