Судья приподнял доносы и с размаху прибил ими надоевшую
преступницу. Он смахнул ее со стола и будничным тоном
поинтересовался:
– Вы слышали что-нибудь про его кузину?
– У Аурелиано есть… кузина? – совершенно искренне удивился
Отвиль.
– Стало быть, он ничего не говорил? – протянул дон Гарсиа и
взглянул на муху, заметив, что та еще трепыхается на полу. – Может
хвастался или жаловался на неё?
С этими словами он наступил на насекомое, окончательно
расправляясь с ним.
На лбу француза пролегли глубокие складки, свидетельствующие о
серьезных раздумьях.
– Н-нет… ничего не слышал.
– А про Ирэне де Ла Суэрте вы слышали?
– Кто же не слышал, – чуть ухмыльнулся Отвиль. – Весь город
только о ней и говорит. А при чем здесь… она?
– Этот Буэндия хотя бы раз до ее ареста упоминал это имя? Может
быть он её искал? Спрашивал о ней?
– Не знаю… я сам не слышал…
Судья встал, взволнованно заходил по маленькой комнате, сцепив
руки в замок на животе.
– Я так и знал!
– А что случилось? – Отвиль ничего не понимал.
Глава речных пиратов не мог взять в толк, к чему клонит сеньор
Кинтера. Он слышал о громком аресте приезжей женщины на
единственном постоялом дворе Санта-Фе. Она была особой во всех
отношениях приметной. Красивая, хорошо одетая блондинка,
путешествующая в одиночестве – явление не частое в этих краях. В
бедном городке не заметить её было трудно. Сначала разнеслась
новость о приезде, а когда путешественницу арестовали, только
ленивый в городе не обсуждал эту новость.
– Этот ваш Буэндия явился ко мне и заявил, что Ирэне де Ла
Суэрте – его кузина, которую он разыскивает, чтобы упечь в
монастырь.
– Кузина?! Она? Быть не может! – удивление на лице Отвиля было
столь искренним, что сеньор Кинтера тонко улыбнулся, подтвердив все
свои догадки.
– Я тоже не поверил ему. Я видел, как эта сеньорита одета. А
Буэндия ваш все-таки голодранец… Но я полагаю, что парочка как-то
связана. Может быть, они даже сообщники. Знаете, за эту женщину
власти Потоси обещают не много, ни мало, а двести песо[5].
У Отвиля непроизвольно приоткрылся рот от удивления.
– Двести песо?! Эта женщина стоит целого состояния!
– Двести, если доставить её туда живой. И двадцать – если
мертвой… Буэндия не из Потоси[6], случаем?
– Говорил, что из Асунсьона… Но может из Потоси… Там не очень и
далеко…